Венеция взяла ее под свое крылышко. Девушки крепко сдружились, и Венеция познакомила Оливию с наиболее интересными представителями света. Несмотря на репутацию «легкомысленных», эти барышни и молодые мужчины были культурными, образованными и политически подкованными. Большинство из них, как и Оливия, вращались в высшем обществе по необходимости. Но вместо того чтобы обсуждать во время застолий собственные туалеты, девушки часто размышляли о своем будущем. Причем далеко не все стремились поскорее выскочить замуж и нарожать детей. Многие мечтали поступить в университет, а если начнется война — принять в ней активное участие.

В Лондоне любимым местом Оливии стал городской дом Венеции на Честер-сквер. Там собирались необычные люди, богема с интеллигенцией, к которой принадлежали родители Венеции.

Фердинанд Барроуз, отец Венеции, был известным художником-авангардистом, которого мать Венеции, Кристина, вышедшая из знатнейшей семьи, полюбила и взяла н мужья, несмотря на родительский гнев. Оливии хотелось, чтобы ее мама была такой же смелой и независимой, как Кристина Барроуз. Эта дама ходила с черными, как смоль волосами до пояса (правда, Оливия почти не сомневалась, что они крашеные), ярко чернила глаза и курила сигареты через нефритовый мундштук.

По словам Венеции, когда ее мать сказала родителям, что собирается замуж за нищего молодого художника, те наотрез отказались благословить их союз. Кристина сбежала в Лондон, где несколько лет жила с Фердинандом практически впроголодь до тех пор, пока картины ее мужа не начали продаваться. Городской дом на Честер-сквер достался ей от двоюродной бабушки — единственного члена семьи, который сочувствовал ее бедственному положению. Так у молодой пары появилась хотя бы крыша над головой. Однако денег на обстановку не было, пришлось довольствоваться ветхими шторами и подержанной мебелью из благотворительного магазина. Из-за отсутствия прислуги это жилище нуждалось в генеральной уборке и тщательной дезинфекции.

— Сейчас папа жутко богат. Его картины покупают за сотни фунтов стерлингов, и они могли бы купить все, что им пожелается, — рассказывала Венеция. — Но этот дом нравится им таким, какой он есть. И мне тоже! — с вызовом добавила она.

Венеция принимала участие в светском сезоне, чтобы позлить мамину родню, которая пришла в ужас при мысли о том, что дочь простого художника может быть представлена ко двору.

— Я тоже прошла церемонию представления, и теперь им меня не остановить, — со смехом заявила Кристина, мать Венеции, девушкам однажды за бокалом мартини перед тем, как отправиться вместе с ними на танцы. — Моя сестра Летти в шоке: разумеется, ее дочь, уродка Дебора, тоже выходит в свет в этом сезоне. Никогда не забуду выражение лица Летти, когда она увидела меня на балу у королевы Шарлотты. Я думала, бедняжка хлопнется в обморок! — Захихикав, Кристина ласково взъерошила волосы Венеции. — К тому же моя дочь — красавица, а ее — прыщавая, толстая и совершенно безмозглая курица.

Оливии часто казалось, что Венеция ведет себя как мать, а не как дочь Кристины. Возможно, она стала не по годам мудрой и практичной из-за необычного происхождения. В ней интригующе уживались богемный взгляд на жизнь и здравый смысл. Оливия обожала свою новую подругу.

Время от времени Венеция сыпала именами таких знаменитостей, как Вирджиния Вульф, которая вместе со своей любовницей Сэквил-Уэст часто захаживала к ним на чай, когда Венеция была маленькой. Оливию восхищали члены Блумзберийской группы и преданность, с какой Барроузы относились к ее идеалам. Несмотря на то, что сейчас группа практически распалась, в доме на Честер-сквер по-прежнему придерживались радикальных мыслей, а Венеция была страстной поборницей прав женщин и равенства полов. Она уже решила, что не станет брать фамилию мужа, когда (и если) выйдет замуж.

Оливия с удовольствием принимала участие в светских мероприятиях: веселые вечеринки в компании новых друзей-единомышленников расцветили ее жизнь яркими красками.