Шатен пожал плечами, но один из горцев подошел к нему взял его за локоть. Они начали быстро говорить что-то по-эльски.

– Никаких сделок! – зашипел Флетчер. – Харрис, отдайте им деньги и отпустите их, как мы договорились. Остальное их не касается.

Вперед выступил еще один шотландец, держа руку на рукоятке своего ножа. Слова на его родном языке полились легко и свободно. Кэтриона снова подключилась к разговору, то живо доказывая что-то, то умоляя. Горец отвечал, и голос его звучал жестко.

Харрис внимательно слушал, а затем повернулся к Флетчеру и сказал:

– Эта женщина требует, чтобы они освободили Уиндхэма и больше не били его. Взамен она предлагает остаться в плену. А этот шотландец отказывается, потому что у них был договор с вами. Но они считают, что честная борьба вполне уместна. Если вы победите своего врага, они уйдут, и вы можете делать с пленниками что хотите. Если проиграете, эти двое будут освобождены.

– Здесь не может быть честной борьбы, – вмешалась Кэтриона. – Доминик Уиндхэм ранен.

Харрис, не обращая на нее внимания, продолжал свои объяснения:

– Наши люди слышали пророчества и уверены, что с вами ничего не случится, но они хотят, чтобы майор Уиндхэм получил шанс испытать судьбу. Женщина тоже будет присутствовать, пока борьба не закончится.

– Черт бы вас побрал! – Флетчер в сердцах даже сплюнул. – Мы же договаривались! Разве мои деньги ничего не значат?

– Поосторожнее, мистер Флетчер! – выступила вперед Кэтриона. – Иначе мы продолжим разговор о чести, гордости и золоте. В таком случае слова этих мужчин будут значить гораздо больше!

Лезвие ножа кольнуло Доминика в шею.

– Проклятие! – Грубый камень колодца впился ему в спину, когда он попытался стянуть свой мокрый пиджак. – Мистер Харрис, прошу вас, уговорите их. Оставьте нас вдвоем с Флетчером. Можете привязать мне одну руку за спину, если хотите, черт побери, только позвольте мисс Макноррин уйти. Это ее не касается.

Харрис опять переговорил с горцами, затем покачал нечесаной головой.

– Они хотят посмотреть борьбу. Они не позволят ей уйти. И она не уйдет.

Боже, сумеет ли он победить? А что, если нет? Доминику стало нехорошо. Кэтриона вряд ли представляла, что ее ожидает в случае его поражения, и все-таки, несмотря на пророчества и побои, ему выпал неплохой шанс! Может, Флетчер и хорошо владеет клинком, но это сражение ему не выиграть.

Флетчер в задумчивости прошелся по двору.

– Честная борьба? Очень хорошо. – Он неожиданно засмеялся. – Принесите шпаги!

Горцы, стоявшие рядом с Домиником, отступили. Свет блеснул и пропал, когда Флетчер рассек воздух своей шпагой. Затем он быстро подхватил другую. Доминик ухватился за деревянную стойку, на которой крепился ворот, и стал медленно подниматься. Каждая мышца противилась, сжимаясь от боли. Зеленые полоски водорослей прилипли к коже, слизь текла по лицу и шее. Он смахнул их рукой и отбросил в сторону.

– Стало быть, дуэль состоится? – небрежно произнес Доминик, чувствуя вспыхнувший в глубине души огонь надежды. – Нельзя ли мне тоже получить шпагу?

Что-то взметнулось, на секунду ослепив его, и боль пронзила ладонь – необычная, будто его ударил раскаленный докрасна молоток, раздробив кости, распыляя плоть. Стиснув зубы, чтобы не закричать, Доминик из последних сил уцепился за деревянную опору.

– Ваш клинок, сэр! – громко сказал Флетчер. – Мы можем начинать?

Гордой походкой он отошел назад и снова засмеялся.

Доминик прокрутил свою шпагу в левой руке, непроизвольно прижав правый кулак к груди.