Приглашение выскользнуло из рук и упало на пол. Доминик поморщился. Как изменчива фортуна! Все-таки титулы способны творить чудеса. Он вдруг стал принимаем в обществе, несмотря на то что рука его все еще плохо действует.

Секретарь наклонился и поднял бумагу.

– Вы позволите, милорд?

Доминик сдержанно улыбнулся. Вместе с титулом, деньгами, домами и землей он унаследовал и преданного слугу, появившегося в доме Джека, когда Доминик был еще ребенком.

– Спасибо, Джеймс. Читайте, а мне нужно упражняться. Врачи говорят, что я должен чаще пользоваться пальцами.

Джеймс быстро развернул лист, необыкновенно белый в пламени свечи.

– Леди Маллей устраивает ужин для избранных. Девятнадцать лет ее дочери, и она впервые выводит ее в свет. Что я должен ответить?

Доминик пытался негнущимися пальцами массировать шрам на ладони. Надо же, еще не всех растерял! Только Кэтриону.

– Джеймс, вам не кажется, что это смешно? Ухаживать за дочерью, после того как я спал с матерью и сделал рогоносцем папашу! – Доминик засмеялся. – К дьяволу званый ужин!

Боль возобновилась, но без озноба. Значит, он выздоравливает. Однако дергало сильно. Рубцующиеся мышцы ответили на разминку болью. Слава Богу, что рана затянулась и дело не кончилось ампутацией.

Слуга продолжал невозмутимо смотреть на него.

– Я пошлю ответ его светлости с выражением сожаления. Читать следующее?

Дались же Джеймсу эти письма! Почему он так заботится о всякой ерунде? Сначала соболезнования, теперь приглашения! Но на сегодня хватит. Достаточно правительственных бумаг и неотложных финансовых вопросов, на которые потрачено бесконечное число часов. Он начал рабочий день еще в постели, а потом полдня сидел со своим поверенным. И что такого экстренного в светских обязательствах?

– Откажите всем! Чертовски длинный день! Я иду в библиотеку! И ради Бога, не пускайте ко мне визитеров! – Он вышел из комнаты и остановился.

Высокий мужчина, только что вошедший в холл, протягивал шляпу и трость лакею. Доминик увидел в зеркале его темные волосы. Гость повернулся и поднял бровь.

– Приказ распространяется и на меня тоже?

– Ни в коем случае! Только если ты откажешься выпить со мной, черт подери! – Доминик подошел к Найджелу и протянул руку. – Когда ты вернулся из Парижа?

– Сегодня утром, – сказал маркиз де Ривол. – Можно пожать?

– Можно, если не слишком сильно. Проходи в библиотеку. Я тебе все расскажу.

– Как ты? – Черные брови маркиза, как два крыла, сомкнулись посередине лба. – Тебе не тяжело принимать гостей?

– О Боже! Нет, конечно! Правда, тонус мой так же высок, как у отжатого белья. Но сегодня утром я наконец поднялся с постели, а то лежал как на больничной койке.

Найджел вместе с ним прошел в библиотеку.

– Я кое-что слышал от Стэнстеда. Мы только что виделись. Он сказал, что ты бредил и тебе что-то мерещилось.

Доминик налил две порции солодового виски из Глен-Рейлэка.

– Отведай-ка эту штуку, – сказал он бесстрастно. – От нее всякое может померещиться.

Мужчины уселись в удобные кожаные кресла. Мерцающие огоньки свечей отражались в высоких окнах. Найджел выразил свои соболезнования в связи со смертью Джека. Доминик поблагодарил, заметив попутно, что не в восторге от перемен в своей жизни.

– Так ты совсем равнодушен и к титулу, и к богатству? – спросил Найджел.

Доминик пожал плечами:

– Это только дало мне еще одно оружие против Ратли. В остальном графство для меня лишь обуза.