Доминик увильнул от неудобного вопроса, и довольно легко. Даже не солгал, просто не стал на него отвечать. Однако когда он открыл глаза, то увидел, что Найджел все еще ждет. Нет, его друг не давил на него, он только давал ему возможность исповедаться.

Доминик поднялся и забрал стаканы.

– В своих галлюцинациях я видел Кэтриону.

Найджел ласково посмотрел на него:

– А мы с Франс думали, что ты женишься на ней. Жаль. Но ведь она не отказала тебе?

Отодвинув стаканы в сторону, Доминик провел пальцем по горлышку бутылки. Однажды он нечаянно подслушал чужой разговор. Когда Франс в первый раз отказала Найджелу, она произнесла странную фразу: «Это не потому, что я не люблю тебя, а потому, что люблю». Слова, всплывшие в памяти у обоих, на мгновение соединили их.

– Я не спрашивал, – сказал Доминик наконец. – В то время это было бы слишком бессердечно.

– Что так? – Найджел начал прохаживаться по комнате. Доминик кисло усмехнулся:

– Ответ прост: она одержима страстью, любовью к тем местам, и это сидит в ней очень глубоко и составляет ее суть. Я завидую этому чувству – оно как корневище связывает ее с землей предков. Такого я никогда не испытаю. Вероятно, ты испытываешь что-то похожее, когда вспоминаешь о своем поместье, но у нее это возведено в абсолют. Она не может покинуть Шотландию, а мои обязанности вынуждают меня жить здесь, так же как и тебя. И что это за чертово наказание – быть пэром!

– Почему все-таки ты не спросил у нее?

– Потому что я торжественно обещал, что если я ее покину, уеду от нее дальше чем на сто миль, то уже никогда не вернусь и не буду искать с ней встречи.

– Кто тебя просил делать это? – Голос Найджела звучал обманчиво спокойно. – Бес, что ли, в тебя вселился?

– Бес или не бес, теперь это уже не имеет никакого значения. – Доминик протянул гостю наполненный стакан и осторожно прошел назад к своему креслу. – Теперь я живу, жалея об этом каждый день и каждый час. Не уверен, что любовь – самая подходящая вещь для сделки.

– Это просто кощунство. Все равно что торговаться с Богом.

– Ты забываешь, что я долго практиковался в безбожии. Когда мы только встретились с Кэтрионой, я пытался связать ее сделками, одной, другой. С первого дня я клал на весы любовь и отторговывал условия. Теперь я получаю то, что заслужил, даже более того. Но я дал ей слово.

– А сама она не приедет к тебе?

Доминик, встретившись с проницательным взглядом Найджела, засмеялся:

– Тебе нравится надо мной издеваться? Для нее это невероятно рискованный шаг. Ей будет очень тяжело его сделать, физически и духовно. Признать, что она любит англичанина, – это для шотландки что-то из ряда вон выходящее. Почему, черт возьми, она должна подставлять себя под удар?

– Я прихожу к выводу, что она очень горда.

– Все, что ей остается, это держать свои чувства в узде. Я не вполне могу объяснить, в чем тут дело. Но она не приедет. Чего ради она поедет в этот дом, проклятый дом английского графа, где я оскорбил ее и даже угрожал при первой встрече? Она знает, что я принимал здесь других любовниц, и поэтому скорее умрет, чем приедет сюда.

– Не потому ли, что ты лишил ее непорочности? – Спокойный голос Найджела исчезал в затененных углах комнаты и эхом возвращался обратно. – Ты сознательно соблазнил ее и потом покинул, не так ли?

– Зачем же добивать? – Доминик откинул голову и вытянул ноги.