– Зачем так много свечей? – настороженно спросила Кэтриона. – Вы боитесь темноты?

Доминик повернул голову и улыбнулся:

– Нет, что вы. Но, как я думаю, мы оба нуждаемся в свете, так пусть его будет как можно больше: может быть, тогда рассеется вся эта проклятая неопределенность. – Он ослабил узел галстука, потом снял его и отбросил в сторону.

– Я вижу, здесь есть на чем спать двоим. – Кэтриона показала на кушетку.

– Вы, конечно, рассчитываете занять кровать. – Он скинул пиджак и пошел вешать его в шкаф.

– Вовсе нет. Я предпочла бы спать на кушетке, – чопорно сказала Кэтриона.

Доминик насмешливо посмотрел на нее.

– Лишаете меня единственного шанса проявить галантность? Как видно, вам хочется еще больше укрепиться в отрицательном мнении обо мне.

– Просто не хочу лежать в этой постели, будучи с вами в одной комнате. – Кэтриона поежилась.

Доминик стянул через голову рубашку.

– Думаете, я подкрадусь ночью и соблазню вас как Спящую Красавицу? Я мог бы с успехом сделать это и на кушетке, если бы захотел.

На его обнаженной спине перекатывались сильные мышцы, и Кэтриона отвела глаза.

– Занимайте кровать, – сказала она, чувствуя, как в тело пробирается предательское тепло. – Я вообще не лягу.

Доминик хмыкнул:

– Дорогая моя, но так мне еще легче будет вас соблазнить! Я полагаю, мы уже имели тому подтверждение.

– Вы собираетесь полностью раздеваться передо мной? – невольно вырвалось у нее.

– Почему бы и нет? Обычно я сплю нагишом. Отвернитесь, если хотите.

– Не отвернусь! – упрямо сказала Кэтриона. – Пусть это будет на вашей совести, если вам самому не стыдно!

Доминик улыбнулся:

– Поверьте, мне нечего скрывать.

Она будто вросла ногами в сине-серебристый ковер, пока колеблющиеся лучи света ласкали его спину с гладкой кожей и сильные мускулистые предплечья, покрытые кудрявыми волосками. Доминик скинул брюки и повесил их на спинку стула; затем, ставя поочередно ступни на сиденье, снял носки. Когда он наклонился, чтобы аккуратно сложить их, как делают солдаты, белое полотняное белье протянулось вдоль его длинных бедер и плотно прилегло в ягодицам.

Кэтрионой овладела безотчетная паника. Она чувствовала, что у нее кружится голова и сердце стучит все сильнее. На нее навалилась такая слабость, что если бы она вовремя не сдержалась, то дышала бы так громко, будто только что преодолела бегом скалистые пики Бен-Уайвиса.

– Вы думаете, я покраснею и отвернусь? – Она спокойно сложила руки, отчего биение пульса стало ощущаться в ладонях. – Валяйте дальше! Мужское тело – довольно обычная вещь, таких в этом мире миллионы.

– Справедливо замечено. – Доминик, по-прежнему стоя к ней спиной, быстро расстегнул три пуговицы на поясе подштанников. – Это, конечно, не тело женщины. – Он потянулся и зевнул. Исподнее немного приспустилось, и упавшая тень очаровательной драпировкой прикрыла белизну его чресл. – Каждое женское тело уникально: распутник имеет возможность изучать его, и в этом состоит львиная доля удовольствия.

Кэтриона понимала, в чем заключалась ее слабость – он был слишком красив, а она слишком остро это ощущала. К тому же он был развращен и знал, как исследовать женское тело.

Когда Доминик вылез из своих подштанников, сердце ее забилось как ручей в своем русле во время весеннего разлива.