— Вы подозреваете кого-нибудь конкретно?

Хозяйка дома многозначительно покачала головой:

— Лучше не говорить… Лица, которых я подразумеваю, наверняка не имеют отношения к этой драме. Это я к примеру, чтобы вы знали, что видимость часто бывает обманчива.

Питер напомнил соседке о несчастных случаях, упомянутых полковником, и спросил, что она об этом думает.

Миссис Миллер помолчала, потом внезапно ответила вопросом на вопрос:

— Известно ли вам, что миссис Гарднер любила писать?

— Разумеется, нам об этом говорили, — вырвалось у Дебры. — Знаем мы и то, что она любила цветы.

— Да, это была ее страсть. Мы с ней хорошо поладили и часто разговаривали о цветах. Она окружала себя таким количеством цветов, что я находила это несколько чрезмерным… Однажды, когда Поль уже вернулся, она пригласила меня в свою комнату… Поль, как я вам уже говорила, женился на девушке из наших краев… Он сделал ей троих детишек. Как раз перед Второй мировой войной. И знаете, что он сделал, вернувшись? Ни за что не угадаете! Напомню, что было это в сорок пятом и…

Миссис Миллер сняла очки и тряхнула головой, словно пыталась сдержать поток своих мыслей.

— Хотя… не стоит больше говорить о нем. Мне совсем нечем гордиться… Так вот, о комнате Виолетты… Я тогда сказала себе, что неплохо бы иногда проветривать ее, потому что аромат цветов был таким тяжелым, что у меня закружилась голова. А ведь она проводила там целые часы, когда сочиняла стихи или писала в своем дневнике.

— Дневник? — переспросил явно заинтригованный Питер.

— Да, конечно, — улыбнулась старушка. — А что тут удивительного: ведь она вообще любила писать.

— И вы видели этот дневник?

— Видела, но не читала… это же личное… Надо же, я только теперь подумала… При расследовании о нем и речи не было! Либо полицейским он не попался на глаза, либо они посчитали его неинтересным. Жаль, потому что в таких интимных излияниях часто содержится ценная информация.

— Как он выглядел, этот дневник? — быстро спросил Питер. — Какая у него была обложка, вы помните?

— Естественно. Я несколько раз видела его. Бедняжка Виолетта не была зазнайкой, ей, должно быть, очень хотелось, чтобы я что-нибудь прочитала, но я никогда не решалась… Знаю, что она иногда перекладывала страницы засушенными цветками.

— А обложка фиолетовая с зеленым орнаментом?

— Верно, я это хорошо помню. Сиреневая с тонкими зелеными завитками по краям… Но что с вами? Похоже, вы чем-то удивлены…

Питер и Дебра смотрели друг на друга. Каждый подумал о привидении, которое, показавшись Дебре, открыло при ней похожую тетрадь.

— Понимаю вас, миссис Миллер, — посочувствовал Питер.

— Я, как вы себе представляете, была сражена: речь-то шла о его жене и троих детях, подумать только! Сперва я даже не осмеливалась показываться в деревне, так я была опозорена собственным сыном! Но люди вошли в мое положение и поддержали меня, особенно моя невестка. По правде говоря, мы все были поражены: Поль, мой мальчик Поль, такой послушный и любящий, как он мог сыграть с нами подобную штуку? Покинуть нас, свою мать, жену, троих детей ради какой-то… Гретхен?

— Вы будто бы потеряли его…

— Да, можно сказать и так. Но к горю примешивался стыд…

— Вернемся к тем трагическим несчастным случаям, миссис Миллер.