Смирнов в лице не изменился – было видно, что он ждал этого признания. Марья Ивановна устало повела ладонью по лицу. Вероника Анатольевна осела на своем стуле.

– Да, это я отравил Кристину, – продолжил Святослав Валентинович, не отнимая рук от стула. – Она была лишней здесь. Она мешала матери, мешала мне. Она привела сюда этого человека, который пугал Леночку и вел себя как хозяин... И вдобавок унижал меня, как мужчину...

– Вы понимаете, что признаетесь в том, что не только убили жену, но и оклеветали Регину Родионовну? – поглаживая ягодицу, затоптался Смирнов. – То есть отправили ее вместо себя за решетку?

– Да, отправил. Я был в состоянии сильного душевного волнения, после того как этот Эгисиани на глазах у гостей демонстративно увел мою жену в глубину сада, в дальнюю беседку и там они предавались любви, отнюдь не молчаливо и, возможно, на виду у соседей... И я поклялся себе избавиться и от этой твари, и от твари, которая нас с Кристиной сделала тварями. Когда все ушли, я пошел к Регине – ее дома в тот момент не было, – взял пузырек с ядом, утром насыпал его в ее кружку, капнул воды, всего капельку, чтобы растворила яд и высохла, и пошел на работу. Пузырек я взял с собой, и вечером, направляясь к Регине, зарыл его под флоксами.

– В день смерти жены, или точнее, спустя несколько часов после ее смерти, вы посещали любовницу!? – изумилась Марья Ивановна.

– Да. Регина позвонила мне и приказала... попросила, чтобы я немедленно пришел.

– Понятно... А почему вы пришли к нам? Ну, я имею в виду, почему вы обратились в наше детективное, гм, агентство?

Святослав Валентинович темно улыбнулся.

– Я пришел не к вам. Я пришел... к Паше Центнеру.

Марья Ивановна вздрогнула. Она поняла, чьи люди устроили погром в ресторане Эгисиани. И почему его устроили.

Евгений Александрович болезненно скривился. После того, естественно, как до него дошли слова Кнушевицкого. А это случилось нескоро.

– Да, терзаемый угрызениями совести, я пошел к Паше Центнеру, – продолжил Святослав Валентинович, опустив пакет с продуктами со стула на пол и усевшись. Он... он в некотором роде курирует мою фирму, и, соответственно, решает личные вопросы своих подопечных, если конечно, они к нему с этими вопросами обращаются. Я рассказал ему обо всем и попросил посодействовать. Он мог сделать так, чтобы Регине скостили срок по апелляции. Он также мог по истечении короткого промежутка времени устроить ее скоропостижную "смерть" в местах заключения и выправить затем паспорт на другое имя. Выслушав меня, Паша сказал, что все содеет, за соответствующие деньги, разумеется, если я обращусь в детективное агентство "Дважды два"... И, посмеиваясь, сунул мне в руки газету с вашим объявлением... Так я попал к вам.

Сказав, Святослав Валентинович, откинулся на спинку стула и равнодушно уставился в розовеющее вечернее небо.

Евгений Александрович смотрел на него исподлобья.

Марья Ивановна с тревогой смотрела на Веронику Анатольевну. Убедившись, что та сидит без движений, она подошла к ней и, тронув плечо, спросила:

– Вам плохо?

Вероника Анатольевна не ответила. Она была без сознания.

18. Убить надо всех

Врачи прибыли через полчаса. У Вероники Анатольевны они обнаружили обширный инфаркт и еще что-то. Попросив Евгения Александровича и Марью Ивановну присмотреть за Леночкой, Святослав Валентинович поехал с матерью.

* * *

Когда машина скорой помощи, воя сиреной, умчалась, и Смирнов с супругой вернулись на веранду, Леночка – спокойная, ступора как не бывало – вышла из дома, села на место отца, поправила подол платьица и, пристально взглянув Смирнову в глаза, сказала:

– Папа обманывает вас.