Кэтрин обняла руками его черную голову и притянула к себе. Доминик понимал, как сильно она его хочет, и сдержал себя. Она заслуживала большего, чем торопливое соитие.

— Если этому свиданию суждено стать последним, давай возьмем от него как можно больше. У нас впереди часы. Позволь мне любить тебя так, как я делал это раньше, медленно и полно. Позволь показать мне то, что я к тебе чувствую.

Ободренный нежной улыбкой Кэтрин, Доминик приник губами к ее груди, лаская ее, пока последние пуговицы ее наряда не оказались расстегнутыми.

Гилфорд Лэвенхэм склонился над сэром Осгудом Хорнбаклом, сидящим на траве у поросшей мхом каменной ограды и потирающим шишку на голове.

— Надо было поехать в обход, слишком стар я стал для подобных трюков.

Гил с улыбкой помог другу подняться на ноги.

Когда конь отказался брать препятствие, Осгуд натянул поводья так, что жеребец встал на дыбы, а Осгуд полетел вверх тормашками.

— Не пеняй на возраст, старина, — сказал Гил, — ты никогда не был особенно хорошим наездником.

Осгуд рассмеялся;

— Да уж, не то что твоя племянница. Девчонка держится в седле не хуже мужчины.

Герцог хмыкнул.

— Она умеет ездить, это точно. Но только ее маленький задик слишком привлекает внимание, и не только, как я заметил, маркиза Грэвенвольда. Из-за твоей неуклюжести мы можем опоздать.

Осгуд вскарабкался в седло.

— Ты прав, старик. Поспешим. Она и так порядком себя скомпрометировала, и нет нужды смущать ее больше, чем мы задумали.

Гил вскочил в седло. Черт побери, только бы они с Оззи не натворили беды. А если парочка поняла, что их надули? Тогда в доме никого нет. А на Кэтрин могли снова напасть. Гил долго прикидывал и решил, что игра стоит свеч,

— Быстрее, Осгуд, нельзя терять ни минуты!

Джентльмены, пришпорив коней, стремительно приближались к старому дому на поляне.

— Они здесь, — воскликнул Гил.

— Должно быть, целуются, — пробормотал Осгуд. — Чертовски жаль парня. Не хотел бы я оказаться на его месте.

— Что бы они там ни делали, мы должны довести дело до конца. Я должен войти туда ради Кэтрин, и не беда, если она не поблагодарит меня.

Гил спешился, стараясь производить как можно больше шума, громогласно вопя об опасности, которой подвергала себя Кэтрин, а затем яростно затарабанил в дверь. Гил услышал встревоженный шепот Кэтрин, тихое ругательство, произнесенное мужским голосом.

Гил постучал еще раз.

— Лучше откройте сами, — заревел он, — я все равно войду!

— Минуту, Вентворт, — хрипло отозвался Грэвенвольд.

Но Гил ждать не стал. Ему совсем не хотелось дать негодяю улизнуть.

— Вхожу, — объявил он.

Щеколда на двери отлетела, и он ворвался в комнату. Хорнбакл пошел следом.

Гил увидел именно то, что ожидал. Кэтрин в только наполовину застегнутом мятом платье с распущенными волосами и горящими щеками, пыталась непослушными пальцами застегнуться до конца. Грэвенвольд был одет полностью, но рубаха его была распахнута, и волосы растрепаны.

Гил смотрел на парочку с молчаливым осуждением.

— Так, — произнес он замогильным тоном, — что это вы тут делаете?

Кэтрин гордо вскинула подбородок.

— Полагаю, дядя, — произнесла она спокойно, — вы и сэр Осгуд знакомы с лордом Грэвенвольдом.

— Разумеется, милочка, — ядовито заметил Гил, — но отнюдь не так близко, как ты.

Кэтрин покраснела до корней волос. Доминик заговорил:

— Вы приехали весьма кстати.