Едва коснувшись досок пола веранды, он атаковал Джейка, застав его врасплох. Два «коршуна» — два стремительных удара острым концом распрямленной ладони — клюнули его в печень, заставили его согнуться, почти теряя сознание.

Перепуганная Блисс ударила Ничирена ногой в подбородок, чтобы отвлечь его хоть на мгновение и дать Джейку возможность оправиться от ударов. Лязгнули зубы, голова откинулась назад, и Ничирен отпрянул, сплевывая кровью.

Не давая ему опомниться, Джейк провел атеми,целя в кадык на горле противника. Тело Ничирена изогнулось назад, но, падая, он успел сделать подсечку. Джейк опрокинулся на пол, а Ничирен добавил ему ребром ладони по спине. Корчась от боли, Джейк изо всей силы ударил Ничирена ногой в бедро, заставив его снова отлететь к ограждению веранды, а сам вскочил, мигая обоими глазами, чтобы стряхнуть с них слезы боли. Он выбросил руку вперед, чтобы нанести последний, смертельный удар, но раздался резкий хруст, и перед глазами Джейка оказалось только мерцающее в ночи Южно-Китайское море. Влажный ветер обдувал его лицо.

Ничирен перевалил через треснувшую ограду. Джейк ухватился за столб, чтобы не упасть самому, сжимая в руке шнурок, сорванный им в последний момент с шеи Ничирена. И услышал голос Блисс, звучащий откуда-то издалека:

— Его уже нет, Джейк. Ничирен мертв.

Ба-ба.

Что это было? Ночной ветер? Или он в самом деле слышал зов Лан?

Джейк почувствовал, что дрожит всем телом.

Блисс оттащила его от края бездны. Он сделал несколько неверных шагов и оказался в освещенном центре веранды. Там был только Ши Чжилинь, а рядом с ним — Цунь Три Клятвы и Т.И. Чун. Верзила Сун ушел в дом, уведя с собой главарей гонконгских триад.

Кожа на лице Чжилиня казалась тонкой, как тончайшая рисовая бумага. Голубые вены просвечивали сквозь нее, покрывая его щеки изощренным узором. Более сложным, чем узор морщин на лицах стариков гвай-ло.

— А Ничирен? — голос его был тоньше кожи. Джейк не смог ответить: скулы свело.

— Он ушел от нас, гау-фу, -ответила за него Блисс.

Ей так давно хотелось произнести это слово: Давший имя.Крестный, как говорят европейцы.

— Ушел?

Вся неизбывная любовь его жизни вместилась в это слово.

Ши Чжилинь прижался лбом к плечу своего брата.

— О Будда, сохрани остатки моей семьи в добром здравии!

Джейк приблизился к отцу. Он хотел сказать что-то, но в сознании его царил хаос. Злобный зверь все еще бушевал в нем. После того, как он держал его на привязи целых три года, иначе и быть не могло.

Чжилинь поднял взгляд, и долго его удивительно ясные для его возраста глаза впивали в себя черты сына. Он столько лет мечтал об этом мгновении, часто даже не надеясь, что оно когда-нибудь настанет. Это был взгляд человека, голодавшего много дней и теперь увидевшего перед собой накрытый пиршественный стол.

Чжилинь глядел на сына и не мог наглядеться. Он попытался что-то сказать, но слова застряли в сумятице чувств, таких сильных, и в то же время таких новых для него. Наконец он повернулся в Цуню Три Клятвы и тихо попросил:

— Не поможешь ли ты мне подняться на ноги, Младший Брат?

Осторожно, с помощью Т.И. Чуна, Цунь Три Клятвы поднял старика. Того вес еще била дрожь, будто через него проходил ток высокого напряжения.

— Джейк, — позвал он сына.

Джейк, все еще не остыв от схватки с Ничиреном, взглянул в глаза отцу:

— Почему твой первый вопрос был о нем?

— Я не ожидал такого конца, — ответил старик. — Ненависть, которую внушила ему его мать, оказалась сильнее, чем я предполагал. Мне казалось, что я изгнал ее из его души.

Туман медленно рассеивался. Джейк почувствовал, будто чья-то рука разорвала ему грудь и вцепилась в его трепещущее сердце.