— Мартинус, почему ты позволил мне пить это адское зелье? О, моя голова! Если бы я не был пьян, разве ввязался бы я в религиозный спор?

— Я советовал тебе не налегать, — напомнил Пэдуэй, — однако...

— Знаю, знаю. Но ты обязан был остановить меня — в крайнем случае силой! Несчастная моя голова! Что скажет жена!.. Видеть больше не желаю твое варварское пойло! Кстати, а где бутылка?

— Потерялась в суматохе. Но мы и так уже все выпили, — Пэдуэй повернулся к вандалу. — Я должен поблагодарить тебя за наше счастливое спасение.

Светловолосый мрачно пожевал ус.

— Пустяки. Религиозные склоки — недостойное занятие для порядочных людей. Позвольте представиться: Фритарик, сын Стайфана. — Он говорил медленно, иногда задумываясь в поисках нужного слова. — Некогда я был человеком достойным, из знатного рода... Теперь же — всего лишь бедный скиталец. Жизнь уготовила мне одни только тяготы и страдания. — В лунном свете блеснула, сползая по щеке, крупная слеза.

— Ты, кажется, вандал?

Фритарик вздохнул, как пылесос.

— До прихода греков мое поместье считалось лучшим в Карфагене! После бегства Гелимера и роспуска армии я попал в Испанию, а в прошлом году пришел сюда.

— Чем же ты занимаешься?

— Увы, сейчас ничем. Еще буквально на днях я был телохранителем у римского патриция. Подумать только, благородный вандал служит телохранителем! Но хозяин вознамерился сделать из меня ортодокса. Этого, — с глубоким достоинством произнес Фритарик, — я допустить не мог. И вот результат. Когда закончатся деньги, не знаю, что со мной будет. Возможно, я покончу с собой. Никто и слезинки не прольет. — Он еще раз тяжело вздохнул и продолжил: — Не нужен случайно хороший, надежный телохранитель?

— Пока нет, — ответил Пэдуэй, — хотя через несколько недель... Ты не мог бы до тех пор повременить с самоубийством?

Фритарик пожал плечами.

— Все зависит от обстоятельств, Я совершенно не умею экономить деньги. Человеку знатного рода они ни к чему. Не знаю, увидите ли вы меня живым... — Он грустно прикрыл глаза рукой.

— О, ради Бога! — воскликнул Томасус. — В Риме занятие можно найти без труда.

— Нет, — трагически молвил Фритарик. — Тебе не понять, друг. Моя честь не идет на уступки. Да и жизнь уготовила мне одни лишь тяготы и страдания. Значит, говоришь, через несколько недель?.. — обратился он к Пэдуэю. Мартин кивнул. — Хорошо, дружище. Скорее всего, к тому времени я буду лежать в могиле, но если нет, то обязательно загляну.

ГЛАВА 3

Через пять дней Пэдуэй не только не исчез бесследно в пучинах альтернативной истории, но и радовался длинному ряду бутылок на полке, а также состоянию своих финансов. Считая пять солидов месячной ренты за дом, шесть солидов, ушедших на аппарат, плату Ганнибалу и собственные расходы, оставалось еще больше тридцати одолженных солидов.

— Почем ты собираешься продавать свой товар? — спросил Томасус.

— Бренди, безусловно, предмет роскоши. Если бы его взял какой‑нибудь приличный ресторан, то, на мой взгляд, не грех просить по два солида за бутылку. По крайней мере до тех пор, пока мой секрет не откроют и не появятся конкуренты.

Томасус, бодро потирая руки, расплылся в широкой улыбке.

— Если так пойдут дела, ты уже через неделю сможешь вернуть мне долг вместе с процентами!.. Впрочем, я не тороплю. Похоже, за тобой не пропадет. Есть у меня на примете один ресторан — как раз то, что нужно.