— Никогда не слыхал.

— Это очень далеко.

— Гм‑м... Из чего они сделаны? Из олова?

— Из никеля.

— Что это такое? Какой‑то чудной металл из твоей страны?

— Hoc ille.

— Сколько он стоит?

У Пэдуэя мелькнула мысль назначить за монеты фантастически высокую цену, но пока он набирался смелости, С. Дентатус грубо нарушил его мечты:

— Неважно, мне они и даром не нужны. Кто их станет покупать? А вот эти... — Ростовщик достал безмен и взвесил по отдельности серебряные и бронзовые монеты. Затем пощелкал костяшками маленького медного абака и объявил: — Чуть меньше одного солида. Ладно, дам тебе ровно солид.

Пэдуэй не спешил отвечать. Внутренне он был готов взять то, что дают, так как терпеть не мог торговаться, да и все равно не знал, что сколько стоит. Но для поддержания престижа требовалось тщательно взвесить предложение.

С улицы донеслись голоса, и в дверь ввалился посетитель — шумный краснолицый здоровяк в кожаных штанах и полотняной рубахе. Его огненно‑рыжие усы грозно торчали в стороны, длинные волосы были собраны сзади в хвостик. Он широко улыбнулся Пэдуэю и восторженно взревел:

— Ho, friond, habais faurthei! Alai skaljans sind waidedjans.

«О Боже, еще один язык!» — подумал Пэдуэй.

— Простите... Не понимаю.

Здоровяк немного сник и перешел на латынь:

— Глядя на твою одежду, я решил, что ты из Херсонеса. Не могу молчать, когда на моих глазах надувают такого же простого гота, как я!

Он разразился оглушительным смехом. Пэдуэй даже вздрогнул от неожиданности; и тут же помолил Бога, чтобы никто этого не заметил.

— Благодарю. Сколько же стоят эти монеты?

— А сколько он тебе предложил?

Пэдуэй сказал.

— Тебя гнусно обманули! — воскликнул гот. — Ну‑ка, заплати ему по справедливости, Секстус, не то ты у меня проглотишь все свое серебро. Ха‑ха‑ха, вот было бы забавно!

С. Дентатус тяжело вздохнул.

— Хорошо, хорошо. Полтора солида. Так можно и ноги протянуть, если каждый будет лезть не в свое дело!

Пока ростовщик отсчитывал на стойке девяносто сестерций, гот спросил:

— Ты откуда, чужестранец? Из земель гуннов?

— Еще дальше, — ответил Пэдуэй, — из Америки. Не слыхал?

— Признаюсь, нет. Это любопытно. Я чертовски рад, что встретил тебя, по крайней мере будет что рассказать жене. А то она уверена, что стоит мне попасть в город, как я прямиком бегу в бордель, ха‑ха‑ха! — Гот порылся в маленькой сумочке и вытащил массивный золотой перстень и неограненный камень. — Секстус, смотри, опять выпал... Укрепи‑ка его, а? И не вздумай подменить!

Когда они вышли на улицу, гот понизил голос и доверительно сообщил:

— Сейчас я в городе по делу — на мой дом наложили заклятье.

— Заклятье?

— Дома мне тяжело дышать. Я хожу вот так... — Он астматически запыхтел. — А стоит выйти — все нормально!..

— Скажи‑ка, — задумчиво произнес Пэдуэй, — ты животных в доме держишь?

— Только собак. Скотину мы, конечно, в дом не пускаем. Хотя вчера заскочил поросенок и удрал с моим ботинком. Пришлось бегать за ним по всему двору. Вот зрелище было, ха‑ха‑ха!

— Не держи собак в доме и каждый день хорошенько проветривай, — посоветовал Пэдуэй. — Может быть, одышка пройдет.

— Гм‑м, любопытно. В самом деле?

— Не знаю. Некоторым тяжело дышится из‑за собачьей шерсти. Попробуй.

— И все же, думаю, это заклятье, Я перепробовал уйму средств: от лечебных снадобий до зуба святого Игнатия.