Отрывки той самой, ядовито-пафосной статьи. Я скомкал листы, но потом развернул и заставил прочесть.

Теперь это твое, Игорь! Твое! Нравится?

"Я мертвец" (исправить название? нет, нормально) Кого мы называем героем – человека, который отнимает у нас годы жизни? Того, кто выжигает души? Выродка?!

И если огонь не успел [вымарано] Вот уже семь лет ученые бьются над загадкой Феникса. Отчего с теми, кого вытаскивает из огня Николаев, происходят изменения? Какое воздействие оказывает на них его "аура времени"? И какие непоправимые для психики и физиологии последствия грозят выжившим? Не лучше бы некоторым из "спасенных" было умереть, чем жить так, как они? Несчастным [вымарано] На протяжении нескольких лет медики Психоневрологического института ведут активную психотерапию [вымарано] Многие страдают посттравматическим неврозом, каждую ночь их изводят ужасные кошмары, в непосильных для психики подробностях воспроизводя трагические события. И никакие Терапевтические беседы и снотворное не приносят ненамного облегчают муки.

Но и день не приносит успокоение. Пострадавших от огня, потерявших в огне близких не сравнить с крестниками Николаева. И не надо. Им, как ни цинично это звучит, – повезло. Те, кого затронуло тлетворное дыхание Феникса, обречены. Они чувствуют себя "живыми мертвецами" – лишними, выключенными из жизни, из общества. Выброшенные на пустынный берег обломки кораблекрушения

[вымарано] Двое пациентов регулярно задают одни и те же вопросы: "Когда я вижу людей, которые ходят на работу и в кино, бегают в парке, играют, сидят в кафе, дарят цветы любимым, занимаются своими детьми… я не понимаю, зачем это? Что они делают? Почему? Мне кажется, это ненастоящее – плоская картинка с фигурками, как в телевизоре. Разве есть у них вкус к жизни? А у меня? Всё в прошлом. Будущего нет, никаких перспектив. Мне незачем жить".

Невозможность получить ответ вновь и вновь приводит больных к воспоминаниям о катастрофе, приведшей человека к социальной смерти. Картины пожара заново встают перед взором, с ужасной точностью рисуя подробности [вымарано] Они испытывают сильную, беспричинную тревогу; страх вызывают обыденные вещи и действия. Люди боятся выйти на улицу, очутиться среди толпы. Кто-то, наоборот, подвержен клаустрофобии. Больные отказываются водить автомобиль, работать, выполнять родительские и супружеские обязанности… [вымарано] Тело их еще влачит жалкое существование, но в душе они мертвы. Годы, внезапно вычеркнутые из жизни, не позволяют им воссоединиться с прошлым, осмыслить трагедию и продолжить [вымарано] Больные Люди теряют себя, безумие коснулось их с той поры

[вымарано]

Они мертвы – так стоило ли их спасать?

Тогда я впервые крупно поссорился с Ниной. Себе – лишь себе! – признался, что перегнул палку. Жене ничего не сказал: разговоров на эту тему мы избегали. Ну а сейчас?

Мертвец, мертвец… Теперь статья явно бы не пользовалась спросом. Впрочем, я не об этом…

Я отсиживался на даче как зверь в логове. Казалось – охотники обложили плотным кольцом, развесив везде красные флажки. Банальная паранойя, убеждал себя. Получалось плохо.

Тема пожарных, вдруг обретя популярность, не сходила со сцены. Ее мусолили и так и этак, и наконец, словно нехотя, оставили в покое. Но подспудное брожение продолжалось: обозреватели и спецкоры что-то подозревали. Нюхом чуяли, кожей, нервами. Их вела профессиональная интуиция, а она редко кого подводит – интуиция, по сути, тот же инстинкт.

И они были правы. Наверное, правы. Голова пухла от раздумий, я не знал, как поступить. Не знал…

Неужели пресса взорвется аршинными заголовками? Действительно? Скоро?! И фотография под ними будет… хотя… Рано говорить об этом.

Нынешние, не выделяясь оригинальностью, все как один были пошлыми, а статьи – скучными, трафаретными.