|
Левая ее рука подкралась, чтобы ухватиться за простыню. Она откинула покрывало, и изучала тело лежащего несколько мгновений. Затем дотронулась до него кончиками пальцев и очень легко задержала их поверх сердца. Свободной рукой ударила священными растениями по лбу, по векам, щекам, рту, горлу. Бормоча тайные слова, девушка приподняла отцу голову и положила под нее черенки. Склонившись над ним, обеими руками пробежала вдоль всего тела, круговыми движениями сквозь кудрявые волосы у него на груди, и дальше, пока они не соединились и не сложились горсткой на бедрах.
– Проснись, отец, – низко сказала она. Отступив, Дахут протянула руку к его голове и снова проговорила голосом, в котором звучала уверенность: – Проснись, проснись, проснись! Грациллоний открыл глаза. Он моргнул, огляделся, увидел ее возле кровати и сел, задыхаясь: – Геркулес! Что это? Дахут наклонилась ближе. – Ты в порядке, отец? – Это едва ли было вопросом. – Ну, думаю… мне кажется, – он потрогал голову. – Что произошло? Этот франк, я с ним дрался, но после ничего не помню… но… – Грациллоний заметил, в каком он виде, и ухватился за простыню. Здоровый румянец залил краской лицо. Дахут засмеялась. – Ты убил его, но в агонии он нанес тебе удар по челюсти, лишивший тебя сознания. Час заката. – Тон ее стал непреклонным. – Ты призовешь всю свою силу. Богиня мне велела, чтобы я пришла тебя укрепить. – У тебя есть дар Прикосновения, – у тебя, уже? – с интересом спросил он. – У меня своя судьба. Он стукнул себя по разбитому, гладкому подбородку, напряг мускулы, резко свесил ноги на пол и встал, обернутый в простыню. Его взгляд неожиданно встретился с ее взглядом. Она выше подняла голову. – Моя судьба – это не мерзкий варвар, валяющийся на мне, – сказала она. – Ты не королева, – медленно ответил он. – Что ж, так я ей стану, – Дахут схватила его за руку. Сразу стала молоденькой умоляющей девушкой. – О, отец, ты не можешь сражаться с этими ужасными людьми, ты не должен, вместе с тобой умрет все! Прогони их! Я знаю, ты можешь. Лицо его застыло. – Фенналис нас скоро покинет, – вполголоса проговорил он. – Если Знак на тебя падет, когда я тоже буду мертв… Нет! – прорычал он. Ожили военные привычки. – Выйди и жди, пока я оденусь. Мы об этом подумаем. Ликующая Дахут повиновалась. В атрии она встретила Форсквилис и Иннилис, которые только что прибыли и добивались разрешения войти. – Я сделала его невредимым, – сказала она. Иннилис побелела, глаза стали огромными. – Что? О, нет, дорогая, ты не могла, ты не должна была… Форсквилис посерьезнела. – Тихо. В ней есть судьба, какой бы она ни была. Вошел Грациллоний в тунике и сандалиях. Он задал несколько вопросов о ситуации. – Идемте со мной, – сказал он затем и двинулся вперед. Волочась за королем и выкручивая руки, Иннилис причитала: – Что ты намерен делать? – Собрать силу и разбить их, – бросил он назад. Форсквилис перевела дыхание. – Но тебе бросили вызов – в ужасе запротестовала Иннилис. – Будем мешкать – потеряем последний шанс на неожиданность, а Митре известно, что нам нужно любое преимущество, которое мы сможем наскрести, – возразил Грациллоний. – С нами боги, – добавила Дахут, идя сбоку от отца. Форсквилис сдержала свой ответ. В воротах Грациллоний коротко поговорил со своими солдатами. |
