Владимир Орлов. Далеко ли поплыли каравеллы
Слова в паузах Мне нравится писать протяженные сочинения. Начинаешь роман, не зная, какие события в нем произойдут и куда поведут тебя твои же герои. Пишу я медленно, и пребывание мое внутри романа, собственная моя жизнь в нем происходит годы. Естественными и объяснимыми оказываются паузы между романами. Необходимы восстановление и накопление жизненной энергии для новой большой работы. Художнику тоже выказывать свою суть и свое понимание жизни не формулировками, а образами и картинами историй персонажей. А вот в паузах между романами формулировки или оценочные слововыражения являются. Возникает потребность именно оценить все, что происходит вокруг тебя, и себя самого, и свои работы, и те или иные явления истории и культуры. Поэтому я порой принимал предложения литературных или культурологических журналов написать для них эссе либо же выступить в каких-либо дискуссиях. Так в частности, возникло эссе "Романтика латиноамериканской прозы", я переписал для публикации в журнале "Латинская Америка" свое устное дискуссионное выступление. Соображения мои расходились с мнением латиноведов, но показались им занятными. И они уговорили меня, снабдив интереснейшими книгами, написать о феномене открытия Америки. О чем я совершенно не жалею. Владимир Орлов Под каравеллами Колумба я вырос. Есть такой город Яхрома. Матушка моя родом из Яхромы, и в детстве я каждое лето проводил в яхромском Красном поселке у тетки. Степенное Подмосковье, рядом княжеский когда-то Дмитров, березы, ели, орешник, бузина на склонах высот Клино-Дмитровской гряды, хлопчатобумажная мануфактура. И вот посредине текстильного городка вознеслись две бронзовые каравеллы. (Теперь-то выяснилось, что не бронзовые. Сталь, дерево, но крашены под бронзу.) В тридцатые годы здесь рыли канал. От Москвы и до Волги. Кто рыл и как рыли, сейчас хорошо известно. Надсматривал над рытьем недальновидный нарком Ягода. Открывали канал уже без него, в 1937-м году. При открытии канала белым теплоходом проплывал по каналу Сталин. По здешней легенде, он останавливался в яхромском шлюзе (№ 3), согласился посетить насосную станцию и произнес там краткие, но неизбежно мудрые слова. Якобы и про каравеллы. А каравеллы эти, размером, говорили, с настоящие, а то и поболее их, и 37-м году были поставлены на башнях шлюза № 3. Всюду вдоль канала возникали украшения, достойные декора эпохи - где монумент отцу народов, где девушка-небоскреб с чайкой в руках. А Яхрому на зависть соседей одарили каравеллами Колумба. Все сухопутные прежде места от Москвы и до Волги, получившие на канале хотя бы пристани, были объявлены отныне портами пяти морей, а моря, как известно, - племянники океанов. Во всей России лишь в Яхроме океанические ветры дули в паруса каравелл. Каково было яхромским мальчишкам! К тому же самым лучшим в мире в ту пору считался фильм "Волга-Волга". А там теплоход "Иосиф Сталин", доставлявший в столицу письмоносицу Стрелку - Любовь Орлову - трижды выходил именно из нашего шлюза, а не из какого-нибудь икшинского или деденевского (правда, по географии получалось, что он плыл не в столицу, а из столицы, но имело ли это значение, главное - народу были показаны яхромские каравеллы!). На вопросы наши: отчего именно в Яхроме каравеллы Колумба, взрослые, кто деликатно, а кто с пафосом, разъясняли, что дело не в Яхроме и не в Колумбе, тут символика, в семнадцатом году страна наша отправилась в куда более отважное путешествие, нежели Колумб, человечество ждет от нас окончательных решений, и что там какая-то Америка! Приятно было слышать от взрослых это. Между прочим, примечательным кажется мне теперь и такое обстоятельсто. Осенью сорок первого года к Москве подошла рать Гитлера, положение было трагедийное. Яхрома оказалась в Подмосковье самым восточным местом немецкого продвижения. Из Яхромы лесами немцы были намерены напрямую выйти к Троице-Сергиевой Лавре и пересечь дорогу из Москвы в Сибирь. |
