— Погоди, погоди, чего-то я не понимаю, — пробормотал Иеро. — Ты можешь изложить все по порядку? А то голова кругом идет.

— Изложить я могу только то, что сам знаю, — грустно улыбнулся брат Лэльдо. — И лучше сделать это на ходу. Нам еще так далеко идти!

Его друзья согласились с разумностью такого предложения. Но прежде чем отправиться в путь, брат Лэльдо сказал:

— Мы должны оставить здесь плащи Нечистого. Дальше нам придется рассчитывать только на собственные силы… впрочем, — загадочно добавил он, — у нас их изрядно прибавилось.

Никто не стал задавать вопросов. Лэса и священник, порывшись в седельных сумках Клуца, вытащили все серые плащи, неплохо послужившие отряду, и аккуратной стопочкой сложили на траве. Кто заберет эти необычные одеяния, что будет с ними делать — не имело значения. В словах молодого эливенера каждый из американцев почувствовал нечто особенное… и каждый понял, что вступает в новую полосу своей жизни.

Потом эливенер и Иеро сели в седло, и Клуц легким ровным шагом понес их на восток. Медведь и Лэса бесшумно неслись по обе стороны лорса. Брат Лэльдо начал свой рассказ о том, что сам узнал об этих местах и о существах, обитающих в лесу.

Когда-то, в незапамятные времена, это был обычный лес, огромный, тянущийся широкой полосой с юга на север, на многие десятки километров. В нем хватало места для всех. А упыри, которых так боялись люди, живущие на равнине, в лес почти не заглядывали — они испокон веку жили в развалинах человеческих домов и питались в основном человеческой кровью. Но сами люди тогда были немного другими. Их вечно тянуло куда-то, и им случалось иной раз забираться так далеко на север, что они сталкивались с Другими Людьми — и гибли. Легенда гласила, что однажды обычные люди решили избавиться сразу от двух проблем — от упырей и от Других. И вроде бы позвали на помощь тех, кто теперь живет под горками в лесу. Что это за существа — толком никто не знает, но зовут их Ловцами. Может, это и вправду так, а может, и нет. Ловцы якобы заманили в лес всех упырей и воздвигли Стену, отгородившую лес и небольшую часть равнины от тех мест, где обитали люди. Правда, упырям иной раз все же удается просочиться сквозь эту невидимую преграду, но не так чтобы очень часто. В отместку за это упыри начали поедать лесной народ, обладающий живой плотью. Лесной народ начал защищаться и резко поумнел. Впрочем, может быть, это Стена так подействовала. А Ловцы почему-то закуклились и спят с тех пор в пещерах под горками, — но хотя они вроде бы и спят, подходить к ним близко не рекомендуется. То ли камни, лежащие на горках, служат им защитой, то ли сами они сквозь сон огрызаются на бесцеремонных — но бьет от горок крепко, не только с ног сшибает того, кто туда полезет, но и покалечить может. И вот теперь якобы старый эливенер наворожил по-своему, и Стена рухнет. Зачем он это сделал? Да просто затем, чтобы все жили вместе — и лесной народ, и люди. Пусть люди, как это всегда бывало, сражаются с упырями, пусть научатся общаться с лесными умниками, пусть попытаются договориться с Другими — ведь все они живут на одной земле, и незачем от непохожих отгораживаться. Тем более, что и среди людей много таких, кто владеет ментальной речью, а про лошадей и полосатых котов и говорить нечего.

— И ты веришь в эту детскую сказку? — спросил Иеро, когда брат Лэльдо закончил свой рассказ.

Молодой эливенер усмехнулся и пожал плечами.

— Другой нет, извини.

— Но зачем было убивать старика? — сказала иир'ова. — Если он уже сделал так, что Стена рухнет, в убийстве не было никакого смысла.