—   Я смотрел, — сказал Денис, — ближайший поезд на Челябинск примерно через минут сорок. Так что, пока доедем, пока то, другое, как раз без затей получается.

—   Проходящий — он даже лучше, — вмешался Фи­липп. — И билет в кассе брать не надо, я прямо с провод­ником договорюсь. Он за сотню баксов в собственном купе тебя устроит, Борисыч, если только захочешь. Да там, я думаю, вообще полно пустых мест. А тут езды все­го ничего, уже ночью будешь на месте. А там прямой са­молет на Москву. И в Домодедове тебя Володька Поремский встретит.

—   Пока, слава богу, все идет четко и по плану. Но по­еду я все-таки, мужики, не в купе, а в плацкартном — от греха. Документы где?

—   В багажнике, — ответил Филя и вдруг рассмеял­ся: — Воображаю, что будет с ментами, когда они нако­нец обнаружат в самолете твой пустой портфель!

—   Ага, — тоже смеясь, ответил Турецкий. — Мы с Володькой газеты рассовали по углам, а две свернули в трубки и поперек вставили, вот его и раздуло, а вынешь, враз похудеет.

—  Все правильно, да и черт с ним, с портфелем, ста­рый уже, ни на что больше не пригодный. Шмотье в нем всякое возили...

Отъехав подальше от аэровокзала, Грязнов попросил водителя остановиться у ограждения летного поля, от­куда просматривалась вся взлетная полоса. Он даже вы­шел из машины и стал наблюдать за стоящим вдали са­молетом. Никакого движения вокруг него еще не было. Но это ни о чем не говорило. Наверняка шмон они про­ведут, когда посадка закончится и самолет вырулит на стартовую позицию.

Так и случилось.

Порыв ветра принес отдаленный рев двигателей, са­молет покатился, выехал на взлетную полосу, остановил­ся, и тут к нему устремились сразу три милицейских ав­томобиля с мигалками. Они окружили самолет, и с ходу подъехавший трап присосался к открывшемуся люку. По трапу быстрой цепочкой ринулись наверх фигурки воо­руженных людей.

Грязнов сел на свое место и кивнул водителю:

—   Поехали, Михаил Евграфович, вашему тезке, с его злым языком, это было бы, пожалуй, в самый раз, а нам уже неинтересно. На базу! Дела ждут...

Телефонный звонок застал Вячеслава Ивановича на подъезде к пансионату, фактически на мосту через Каму.

—   Привет, Вячеслав Иванович, — мягко сказал Седлецкий. — У вас там все в порядке?

—   В полном, Иван Христофорович, а что? Появились проблемы?

—   Улетел... твой товарищ?

—   Так точно, уже в пути.

—  Да? — без удивления спросил генерал.

—   А ты сомневаешься? Иван, зачем же мне тебя об­манывать? А пуще — подводить? У нас с тобой честный договор — что сказал, то и сделал. Или на тебя наседа­ют? Так пошли их подальше, как ты это умеешь. А я, ви­димо, к концу дня, если не возражаешь, подскочу к тебе, как нынче говорят, перетереть парочку вопросов, вот и обсудим ситуацию, лады?

—  Что ж, лады, — ответил Седлецкий, но сомнение все-таки прозвучало в его голосе.

Уже из Москвы, то есть в середине дня, позвонил

Поремский и рассказал, посмеиваясь, какой шмон учи­нили в самолете ворвавшиеся омоновцы.

Ну, во-первых, они с ходу кинулись к тому месту, на которое был продан билет Турецкому. И... замерли в удив­лении. На нем сидел посторонний гражданин, посколь­ку стюардесса при посадке громко предложила пассажи­рам, ввиду наличия свободных мест, занимать свободные кресла.

А где же тогда тот, который им нужен и должен зани­мать это место? А его нигде не оказалось!

И стали тогда омоновцы осматривать всех пассажи­ров, не пропуская никого и невзирая на их пол и возраст, полагая, что хитрец, которого они искали, мог загрими­роваться и одеться женщиной.