Поремский был отдаленно похож на Александра Бо­рисовича — недаром Меркулов называл его копией Сани, но только в молодости. Правда, видимо, Константин Дмитриевич имел в виду не столько портретное сходство, сколько общие, и не всегда положительные, с его точки зрения, качества характера. Но все же сейчас рисковать не стоило. Однако желание взглянуть на фотографию, которой помахивал перед своим лицом омоновец, было слишком велико.

—  Кого ищете, мужики? — спросил он.

—  Да хрен его... — выругался про себя омоновец и показал ему фотографию... Турецкого, естественно. — Не видал такого?

<style name="2pt">-Нет.</style>

—  А ну-ка свои документы предъяви! — вдруг потре­бовал он, будто проснулся.

Поремский протянул билет на самолет, заложенный в паспорт. Тот внимательно посмотрел, сравнил фото в документе со своим снимком и нехотя вернул Влади­миру.

—  Кого хоть ищете-то?

—   Рецидивист какой-то, — сквозь зубы процедил омоновец. — Террорист, а маскируется под прокурорс­кого работника.

—  Не, не видал.

—  Ну, значит, отбой, — сказал тот и пошел к входно­му люку, поправляя на спине автомат Калашникова.

Грязнов, услышав рассказ Поремского, хохотал как ребенок. А часа два спустя пересказал то, о чем ему доло­жил следователь, Ивану Христофоровичу Седлецкому. Но сделал это в такой форме, словно забавное происше­ствие конкретно к генералу никакого отношения не име­ло, а речь шла о неких дураках, которые так ничему за долгие годы не научились. Это ж надо! Выдать Саню Ту­рецкого за террориста! Это ж каким местом надо было думать!..

Судя по тому, что Седлецкий не обижался на него либо делал вид, что дело действительно его не касается, хотя такого ну никак не могло быть — просто по опреде­лению, Грязнов снижал накал своей иронии, сведя всю историю к глупому казусу, о котором и говорить-то не­ловко.

—   А он, значит, отбыл? — вел свою линию Седлецкий.

—   Ну а как же! Я сам его и проводил. На поезд. Поса­дил, по рюмочке взяли — на дорожку, как обычно. Тра­диция у нас с ним такая. А самолетов он почему-то не любит, боится, что ли...

Но это уж Вячеслав Иванович явно приписал другу свои собственные качества — больше всего на свете Гряз- нов ненавидел именно самолеты, которые имеют обык­новение падать. Да он-то, сам по себе, ладно, пусть па­дает, но ты ж ничего не можешь сделать, повлиять не в силах на неожиданные повороты судьбы — вот в чем беда.

—   А кого ж ты тогда провожал в порту? — спросил вдруг генерал, полностью выдавая себя, — наверное, на­доело уже кружить вокруг да около.

—  Донесли, да? — рассмеялся Грязнов. — Володьку Поремского проводил. Его Меркулов зачем-то срочно к себе вызвал. Вот Саня и попросил меня помахать ему ручкой... А тебе чего донесли?

—  Пустяки, — отмахнулся Седлецкий. — Ну давай, с чем приехал? А то меня через полчаса вызывает губерна­тор.

—  А-а-а! — запоздало «сообразил» Вячеслав Ивано­вич. — Ответ держать? А ты по-нашему его, по-просто­му, чтоб нос не шибко задирал. Ладно, не хочу тебя за­держивать, давай к делу... Речь о прокуроре Керимове... Извини, — снова перебил себя Грязнов и взглянул на ге­нерала с шутливой серьезностью, — а что, Иван, крепко нагорит?

—   Да брось ты, — нахмурился тот.

—  Ну и слава богу, не бери в голову.