Генеральный поморщился — эта военная краткость всегда раздражала его. Он бы и китель со звездами не носил, если бы этикет не заставлял. И эти «слушаюсь», «так точно» он терпеть не мог. А Турецкий, зная это, обо­жал время от времени вставлять своему главному шефу этакие мелкие шпильки. Костя относился к ним неодоб­рительно, вот и сейчас хмурился, поглядывая на Саню.

Между тем генеральный прокурор перелистал не­сколько страничек и поднял глаза на своего первого по­мощника:

—   А что там у вас случилось с начальником РУВД?

—   Против подполковника Затырина у следственно- оперативной группы имеются серьезные улики в том, что он лично руководил действиями милиции и ОМОНа, вызванного, кстати, по его требованию, хотя он всячес­ки теперь от этого дела открещивается. Но неопровер­жимые факты — они имеются в деле — говорят против него. Генерал Грязнов, в тесном контакте с которым ра­ботала наша следственная группа, посоветовался со сво­им руководством и принял решение о временном отстра­нении — на период следствия — начальника РУВД и ото­брании у него подписки о невыезде.

—  Да, но там же главный виновник, как сообщает­ся... э-э... вовсе не он, а командир ОМОНа? Сбежавший, кстати, от правосудия!

—   Никак нет, Владимир Анатольевич, — ответил Ту­рецкий, краем глаза снова заметивший мелькнувшее на лице Кости недовольство, — командир ОМОНа майор внутренних войск Умаров явился, чтобы дать признатель­ные показания. А скрывался он некоторое время, как мы поняли, по той причине, что именно на него и собира­лось руководство областью и городом свалить главную долю вины за происшедшее. Показания имеются в деле.

—   Так, допустим, а при чем здесь ваши совершенно непонятные угрозы в адрес губернатора... как его фами­лия? Вот, Кожаный Григорий Олегович. Уж он-то здесь при чем? Зачем было его фамилию полоскать?!

О! Генеральный повысил тональность до гневной! Вот где, как говорила в раннем детстве слишком умная дочка Александра Борисовича — Нинка, собачка-то порылась! Это значит, что администрация президента держала за главный козырь именно этот факт, а все остальное — для массы, а больше — для отвода глаз. Интересно! И кто ж в Кремле так радеет за господина Кожаного? Какая еще очередная мафия? Не местного же значения, а московс­кая...

—   Это, позволю заметить, Владимир Анатольевич, чистейшей воды вымысел.

—   То есть как? Вот тут же все совершенно ясно напи­сано! Распространяются вздорные слухи о том, что сво­бодные выборы губернатора в губернии могут не состо­яться по той причине, что президент отменит их! Это... что... такое?!

Гроза была уже совсем рядом.

—   Каюсь, Владимир Анатольевич. И готов принести свои извинения Григорию Олеговичу лично. Да только он их не примет, потому что они ему совершенно не нуж­ны. А нужен ему новый губернаторский срок, иначе все его черные дела в губернии откроются, и, не исключаю, ему может грозить судебное преследование. А поводом к такому решению явится — но только для начала! — во­зобновление уголовного дела по автоугонщикам в связи со вновь открывшимися обстоятельствами. Целый пре­ступный картель, который угонял иномарки, а затем про­давал на сторону, возглавлял сын губернатора Виктор Григорьевич Кожаный. В этом преступном деле участво­вали также начальник РУВД, вор в законе Солдатенков и другие лица. Их показания у нас также имеются. Но по прямому требованию отца, то есть Григория Олеговича, который лично встречался с районным прокурором и покойным ныне судьей, это уголовное дело было пре­кращено производством. Изучая личности судьи Слепнева и прокурора Керимова, мы столкнулись с этим фак­том, и дальнейшая проверка показала, что сговор имел место.