|
Сейчас бы, по-хорошему, удалиться в отведенные помещения и поспать минуток шестьсот, а не получается. С почти каждым приятелем и соратником надо хоть на минутку присесть, чарку если и не выпить, так хоть поднять, к губам поднести. Сказать что-то в ответ на добрые слова. А подсядешь, туда же и из-за других столов подтягивались желающие поздравить с наградами неформально, быть лично представленным дамам. Примерно через полчаса Майя сказала Ляхову, что лично она больше не может соответствовать здешнему стилю. Пусть он ее проводит до комнаты, а сам – как знает. То же самое и Татьяна. Пришлось отвлечься и проводить дам. А когда уходили из трактира, Максим Бубнов, вроде бы незаметно для окружающих, прихватил на секунду Вадима за руку и шепнул номер комнаты, где будет его ждать. – А ты как, Серега? – спросил Ляхов Тарханова у дверей его с Татьяной апартаментов. – Знаешь, я тоже сегодня – пас. Тут все же твоя компания. Сам как-нибудь давай. Я лучше посплю. Меня ж завтра в любом случае службой напрягут. Что я – Чекменева не знаю? Товарищу оставалось только посочувствовать. И одновременно – позавидовать, если по другому счету. Судьба у него пусть трудная, но понятная. К ней он всю жизнь готовился и пожинает теперь плоды в самом подходящем возрасте. Чины, ордена, должность, благосклонность начальства. Он- то, по своему характеру, не будет рефлексировать и выводить командиров из себя неуместными умствованиями. Ляхову – хуже. Именно потому, что он по-прежнему воображает о себе больше, чем судьба может ему предложить. Чины и ордена – это хорошо, кто же будет спорить, а вот к чему все это применить? В свой вот-вот долженствующий исполнится «тридцатник». Был бы он сейчас, как совсем недавно, военврачом третьего ранга без затей и претензий, так бы и служил себе, лечил бойцов и командиров, мечтая перебраться в столичную клинику, а то и на кафедру в Военно-медицинскую академию, и нормально бы себя ощущал, случись такое «воплощение мечт». А тут ведь совсем иное. Нельзя себя чувствовать и вести, как раньше, раз уж так размахнулась судьба, набросав ему шансов, как собаке блох. Не поймут-с! Неважно, кто именно, да хоть та же судьба и не поймет. Раз уж так карта поперла, с девятерной на тотус[20 - Тотус – преферансный термин, означающий десять взяток на десяти картах, которые не разыгрываются, а предъявляются для проверки.], смешно пасовать. Вот и сейчас он направлялся на встречу с Максимом, смутно предчувствуя, что голова завтра с утра потрескивать будет, адреналиновая тоска замучает и все такое прочее. Однако ведь не нами сказано: «Тот не гусар, кто при виде бутылочки доброго вина думает о завтрашнем похмелье!» Да просто интересно ему было, что ж тут такого случилось за полтора их, девять наших месяцев. Откуда, например, взялись у Бубнова на плечах строевые подполковничьи погоны? По стопам, так сказать, пошел коллега или это у него способ маскировки, чтобы не наводила на ненужные размышления в соответствующих кругах его медицинская сущность? Интриги раскручиваются здесь со скоростью американского торнадо – выпадешь на краткий срок из этого коловращения, и неизвестно, сумеешь ли обратно встроиться. Остался ли прежним друг Максим, или у него теперь тоже собственные приоритеты и новые замашки? Да и еще кое с кем требуется поговорить неотложно. Хорошо, догадался он сказать Майе, чтобы ее домоправительница, кроме костюма, передала упаковочку бензедрина. Сейчас таблетка, запитая глотком сельтерской воды, поможет ему часа три-четыре сохранять трезвость, бодрость и великолепную остроту и ясность мысли. |
