– Его реабилитируют? – быстро спрашивает она.

– Не исключено. Вы давно здесь работаете?

– Восемь месяцев.

– Какое впечатление на вас производил ваш патрон? Она розовеет, что ей очень идет.

– Он был очень милым.

– То есть?

Из розовой она становится красной, что является хорошим признаком. Раки тоже краснеют, когда их слишком согреют.

– Он... Он никогда не сердился... Был... очень предупредительным...

– У вас не создалось впечатления, что он был... как бы это сказать... не совсем нормальным?

– Месье Жером? – восклицает она. – Вы шутите! По моему лицу она понимает, что я не имею ни малейшего желания шутить, и спохватывается:

– Он был очень хорошим.

– Вы видели его с женщиной?

Она уже не краснеет, а приобретает фиолетовый цвет. Все понятно! Должно быть, у нее способности не только к делопроизводству и патрон охотно общался с ней и вне работы.

Ее смущение настолько очевидно, что я снимаю вопрос с повестки.

– Кто возглавил завод после его смерти?

– Его компаньон, месье Бержерон.

– Он здесь?

– Пока нет. Он никогда не приезжает раньше одиннадцати. У него кабинет на улице Бурс.

Я смотрю на свои часы. Они показывают десять с мелочью.

– А что вы здесь производите?

– Лыжные крепления. «Крепления „Невеа“ надежны всегда», слышали?

– Да, конечно. Дела идут хорошо?

– Естественно...

В этом кабинете тепло. Обогреватель обливает нас жаркой волной.

Я решаю завязать с ней дружбу. Это личный метод Сан-Антонио. Я исхожу из принципа, что чем лучше у тебя отношения с девушками, тем больше шансов получить конкретные результаты, которые так любит Старик.

– Послушайте, малышка, я вижу, вы вовсю работали (когда я вошел, она читала любовный роман), но мне надо спросить вас о куче мелочей из жизни бедняги Буальвана.

Я думаю, самым простым было бы вместе поужинать в один из ближайших дней. Что вы об этом думаете?

Мадемуазель Ослепительная Улыбка ошеломлена. Не каждый день полицейский приглашает вас пожрать. Она снова краснеет.

– Но я...

– Вы не свободны?

– Не в этом дело... Я...

– В котором часу мы сможем встретиться? Самое время показать ей мою неотразимую широкоформатную улыбку а-ля Казанова.

– Я...

– Послушайте, моя маленькая, личное местоимение еще никогда не являлось ответом на конкретный вопрос. Она весело улыбается и бормочет:

– Вы...

– Я знаю еще несколько: мы, он, ты... И я делаю такое сильное ударение на «ты», что начинает краснеть даже обивка ее стула.

– Понимаете, это так неожиданно...

– Понимаю, но не давайте удивлению подавить вас. Как ваше имя?

– Даниэль.

– Чудесно... Что вы скажете о встрече у «Фуке»? Часиков этак в восемь, м-м?

– Я бы предпочла что-нибудь поближе к моему дому. Я живу в Мезон-Лаффитт и...

– Обожаю Мезон. Мой приятель держит там лошадиную бойню. Он сделал себе состояние, продавая конину на бифштексы под видом говядины. Вы живете с родителями?

– Нет, с братом. Но он с женой уехал. Их хобби – лыжный спорт. Вы могли бы заехать за мной ко мне домой?

Я запоминаю приглашение. Моя принцесса носит громкую фамилию Мюрат, и, клянусь вам, она просто игрушка. Ее братец живет в небольшом домике в парке.

– Куда вы меня повезете? – спрашивает тоненьким голоском очаровательница в очках.