Было больше половицы десятого, когда появилась Анита на «тендерберде». Вы уже давно снова сидели за машинкой. Я направился к вам, чтобы отвлечь ваше внимание от сада. Анита вошла в дом. Поднявшись на второй этаж, я увидел ее сидящей на краю ванны, в которой оба крана были открыты. Анита, естественно, осунулась, но выглядела гораздо менее утомленной, чем я ожидал. Повязку и черные очки она уже сняла. У нее было одно желание — помыться. Она говорила: «Смыть с себя все это». Глаза ее были широко раскрыты, взгляд застыл в неподвижности. Все время, что она рассказывала о своей поездке, которая длилась восемь часов, она не выпускала мою руку. Анита оставила следы «вашего» пребывания в Маконе, Турсюне, Шалоне-сюр-Сон, Аваллоне и еще у въезда на южную автостраду, где заправляла машину. Единственным событием, которого не предусматривал мой план, была встреча с жандармом на мотоцикле, остановившем ее за неисправность заднего фонаря. Я помог ей раздеться и, пока она принимала ванну, заставил ее повторить весь рассказ. В Шалоне, в гостинице, она сняла номер на ваше имя, оплатила его вперед и через полчаса незаметно выбралась на улицу и уехала. Непредвиденная встреча с жандармом произошла километрах в ста от Шалона, по дороге в Париж, возле Солье. Анита сказала, что нервы у нее были настолько напряжены — да еще она знала, что в багажнике у нее лежит винчестер, — что она наверняка выстрелила бы в жандарма, если б он захотел осмотреть машину. Даже в тот момент, вспоминая об этом, она вздрогнула. И я тоже. Бернару Торру, а затем и мне она звонила из деревенского бистро, пока чинили фонарь на «тендерберде», там же она оставила и ваше пальто. В общем, из ее слов я понял, что она разыграла свою роль отлично.

Я вынул из чемодана Аниты махровое полотенце и чистое белье и вытер ей спину. Стоя в белой комбинации, она попросила у меня сигарету. Она несколько часов не курила. Мы спустились на первый этаж. Воспользовавшись тем, что она разговаривает с вами, я положил в вашу сумочку все, что достал оттуда. Затем вышел в сад. В гараже я старательно протер сиденья «тендерберда». Коврик из Вильнева, ружье и коробку с патронами я отнес в подвал. Потом я вернулся в дом, поднялся на второй этаж, побрился, надел чистую рубашку, костюм и поехал на такси в агентство. Там, в пустынной мастерской, я отыскал папку со старыми макетами реклам для фирмы Милкаби, затем прошел в бухгалтерию и заполнил на ваше имя конверт для жалованья, вложив туда премиальные и еще триста франков, обещанных мною за срочную работу. Я позвонил нескольким коллегам, чтобы обменяться с ними впечатлениями о вчерашнем фестивале во дворце Шайо. Перед тем как вернуться в квартал Монморанси, я поехал к вам, на улицу Гренель. Я поднялся наверх и на двери вашей квартиры, на видном месте, прикрепил записку, в которой вы сообщали, что улетаете. В Отее в каком-то кафе, куда я приехал уже на другом такси, я съел сандвич, выпил еще две чашки черного кофе и рюмку коньяку. Мне показалось, что конец моим мытарствам близок. Я считал, что уже одержал победу

Было немногим больше одиннадцати, когда я вернулся в дом Коба. Анита была готова к отъезду, вы закончили работу. Я дал вам конверт с деньгами, рассчитывая его у вас позже, когда вы вернетесь на «тендерберде» обратно забрать. Мне совершенно необходимо было посадить вас за руль этой машины, иначе весь мой план, так удачно воплощаемый до сих пор, рухнет. Следователи прежде всего тщательнейшим образом осмотрят «тендерберд».