Она бросила на меня быстрый взгляд, сняла с себя накидку и принесла из буфета бутылку «Кентукки», стакан для виски и еще один стакан для воды. Наблюдательная женщина. Вероятно, она заметила на гасиенде, что я люблю спиртное именно такого разлива. Потом она подняла штору и в комнату ворвалась струя свежего воздуха. Все озарилось лунным светом. Она села в качалку и вновь взглянула на меня.

– Что я думаю о Грэнворте? – переспросила она. – Прежде чем ответить на ваш вопрос, нужно как следует подумать. Я даже не могу сказать, почему, собственно, я вышла за него замуж. Может быть потому, что дома мне жилось не очень-то весело и мне казалось, что любое замужество будет лучше моей настоящей жизни.

Но нечего скрывать. Грэнворт мне нравился. Я вообще-то не очень верила в любовь. Мне казалось, что это чувство обычно приходит после замужества. К сожалению, для того чтобы разочароваться в Грэнворте, много времени не потребовалось. Это тип мужчины, для которого немыслимо хранить верность кому бы то ни было в чем-либо. Он считал себя спортсменом по натуре, но предпочитал обман проигрышу. Он воображал себя идеалистом, но я не встречала человека, у которого было бы меньше идеалов, чем у него.

Две вещи вечно причиняли ему беспокойство: деньги и женщины. Он стремился иметь и то, и другое, и мне кажется, он не очень-то разбирался в средствах. Дела свои он вел очень неровно. Одну неделю он развивает лихорадочную деятельность, добивается хороших результатов, в следующую же неделю все теряет.

Он очень быстро уставал. У него полностью отсутствовала способность сосредоточиться. Если же дело требовало особой собранности и серьезности расчета, он тотчас же бросал его.

По-моему, в конторе у него все было организовано неплохо. Бэрдль – умный, способный работник. Я считаю, что те деньги, которые иногда получал Грэнворт, фактически зарабатывал Бэрдль. Грэнворт по натуре был игрок. Он стремился нажить как можно больше денег, а в результате его часто преследовали неудачи и провалы. Потом вдруг он снова что-то выигрывал.

Она встала с качалки, подошла к двери, выходящей на террасу, и с печальным видом стала смотреть на темный сад.

Он был очень нервный, легко возбудимый человек, – продолжала она, – и абсолютно не заслуживающий доверия. Я уже давно подозревала, что у него есть женщины, но думала, что все они определенного типа – хористки и им подобные. Меня это нисколько не трогало, потому что последние три года нашей совместной жизни мы были чужими друг другу. Виделись мы редко, и только в том случае, если он не был пьян.

Потом вдруг совершенно неожиданно он заработал четверть миллиона. И, по-видимому, решил взять себя в руки. Он заявил мне, что передает мне 200 000 долларов в государственных облигациях, так что я могу быть спокойной относительно нашего будущего. Уверял меня, что хочет начать новую жизнь. Все будет так, – говорил он – как в старые времена, в первые годы замужества. Он говорил это так искренне, что я почти поверила ему.

– Если вы знали, что он путается с другими женщинами, – сказал я, – то почему вы так рассердились, когда получили анонимку с сообщением, что у Грэнворта любовная связь с женой автора этой анонимки? И потом вам не кажется странным, что он написал об этом именно вам? Не логичней было бы написать самому Грэнворту, чтобы тот держался в стороне от его жены?

Она повернулась ко мне.

– Ответ на оба эти вопроса может быть один, – сказала она.