И держитесь подальше от не тех людей.
— Никогда не знаешь, кто тот, а кто не тот.
— Спрашивайте у нас, — сказал мужчина. — Мы подскажем.
— В самом деле, — поддержала его женщина. — Кто вы вообще такой?
К счастью, Лукасу не было необходимости задумываться над ответом. Линда посмотрела на него с видом торжествующей добродетели, и вся троица покинула квартиру.
47
На побережье было жарко и мглисто. На пляжах необычно людно для буднего дня, а на шоссе царил относительный хаос. Лукас и Эрнест Гросс сидели в расположенном поблизости от британского посольства баре, имитирующем английский паб. Кроме свирепого кондиционера, атмосфера в пабе убедительно копировала оригинал, и запах пива и его тепловатая горечь странно контрастировали с температурой в зале, которая была как в морозильной камере для мяса. По рабочим дням сюда приходили говорящие по-английски молодые израильтяне пофлиртовать со слоуни-рейнджерами из посольства, но в этот день там были в основном туристские пары, спасающиеся от жары.
— Итак, — говорил Эрнест, — кого-то уроют из-за Хэла Морриса.
— Хэла Морриса? Я думал, его зовут Ленни.
— Нет. Хэл Моррис. Ленни — явно его nom du guerre.
Лукас решил рассказать Эрнесту о том, что произошло с ним в Газе и о своем разговоре с Сильвией Чин и приятелями Линды, Джерри и Томом. Необходимо иметь человека, которому доверяешь. По крайней мере, Лукасу было необходимо.
— Дело в том, — сказал Лукас, — что он сам напоролся. В буквальном смысле — пошел пешком. И бог знает что у него было на уме.
— Как думаешь, что случилось?
— Понятия не имею. Нуала утверждает, что у ее друзей имеется некая договоренность с Шабаком. Который сталкивает лбами разные палестинские группы. Но вряд ли предполагалось кого-то убивать.
— Будет возмездие, — пообещал Эрнест. — Как правило, они хватают какого-нибудь палестинца из города, в котором произошли беспорядки. Кого-нибудь связанного с ООП.
— Невозможно сказать, кто в той толпе убил Ленни-Хэла.
— Их не особо заботит, если ошибутся и схватят не того, — сказал Эрнест. — Они считают, что любой, кто им попадется, в чем-то да виновен. Или когда-нибудь будет виновен. А если ничего не сделал, то, возможно, собирался.
— Ужасная политика, — сказал Лукас.
— Недальновидная. Мы не устаем им это повторять.
Лукас пил пиво и слушал Элтона Джона, который соревновался с завывающим кондиционером.
— Я не хочу отдуваться из-за Хэла, — наконец сказал он. — И не хочу, чтобы Сония пострадала. Мы в его смерти не виноваты.
— Думаешь, я смогу все уладить? — спросил Эрнест.
— Думаю, у тебя есть кое-какие связи. Я надеялся, ты, может, замолвишь за нас словечко где нужно.
Эрнест промолчал.
— Нуала тоже ни при чем, — сказал Лукас. — Она сделала для парня все, что могла.
— Я не могу пойти к ним просить за Нуалу, — ответил Эрнест. — Если ее дружки сотрудничают с Шабаком, тот, кто вовлек ее в это дело, и должен вытаскивать.
— Что-то готовится, да?
— Да, — сказал Эрнест, — и скоро. Может, демонстрация на демонстрацию, как стенка на стенку. Провокация. Что-то такое.
— Как по-твоему, друзья Сонии в этом участвуют?
— А ты ее спрашивал?
— Да.
— Конечно, — сказал Эрнест, — она может и не знать ничего. |