|
Ну, конечно, Кира Боков не Паваротти и не Джастин Тимберлейк, но есть и хуже, много хуже. А у него тенор как-никак приличный. Песни, правда, насквозь попса, но он и на классику вон замахивается. То хип-хоп споет, приколется, а то вдруг арию Ленского отчебучит. В общем, хоть как-то оригинальничает. Не совсем уж отстой поет — тили-тили, трали-вали. А из-за чего они со Ждановичем конфликтуют?
— Я не знаю. Леха его не переваривает. До брезгливости, до Дрожи, до отвращения. Бывает такое — полная несовместимость, — Долгушин поморщился. — Я этого не понимаю. По мне, если даже перед тобой законченный урод — это только повод для новых открытий. Но у Лехи на все это иное мнение. В прошлый раз там, у «Астории», как говорится, все обошлось без последствий. Но… В общем, я точно знаю, здесь, в Москве, Жданович Бокову спокойно жить не даст. Во что все это выльется, не знаю, но хочу принять меры. На Бокова, честно говоря, мне наплевать. Да у него и охрана есть. А вот Леха… Значит, дело у меня к вам, ребята, такое, раз уж вы напарники. — Долгушин положил стиснутые кулаки на стол. — Вы профессионалы, работаете не первый год, да? Реакция вон у Вадима хорошая, как я убедился. Я хочу, чтобы вы любым доступным способом уберегли Леху от самого себя, Я хочу, чтобы вы сделали все возможное, чтобы он не попал к Бокову — ни в отель, ни в гримерную. Чтобы они опять не пересеклись — в ресторане ли, в баре. А если все же это произойдет, чтобы вы были с Лехой рядом и не позволили бы ему… — Набить Бокову морду? — без обиняков брякнул Кравченко. Долгушин помолчал. — Он в очень уязвимом положении сейчас находится — Леха, — указал он после паузы. — Вы даже представить себе не можете. Все сейчас стадо по-другому. А впереди — сплошные перемены. — Опять перемены? — спросил Мещерский. — Куда дальше-то? — Есть куда, — Долгушин невесело усмехнулся. — В случае чего, если Леха сорвется, с ним разберутся сразу и по полной программе, без снисхождения. Будет что-то вроде показательной публичной экзекуции. У вас это любят. Припаяют срок за хулиганство, а то и вообще… Ну, это смотря какой он Бокову сюрприз преподнесет; Я всего этого не допущу. Поэтому и хочу с вашей помощью… — А Жданович в курсе, что вы нас к нему стражами приставите? — спросил Кравченко. — Если он не захочет? — Если не захочет… Ну тогда все равно будете сторожить — негласно. Но он сейчас в таком состоянии, что… — Да пьет он. Пьет Алексей Макарыч наш, — шумно вздохнул капитан Аристарх. Они все как-то забыли про него, а он был тут, в кают-компании. — Я уж долбил, долбил ему — чего ты, дурень. Из-за такого-то дерьма организм свой гробить. — Из-за какого дерьма? — не понял Мещерский. Капитан Аристарх сделал неопределенный жест, а потом махнул ладонью — а, что там говорить! — А где Жданович сейчас? — осведомился Кравченко. — В Питере, в Москве? — С нами пришел, на теплоходе. Его каюта третья, — ответил Долгушин. — Вещи тут его все. В общем, тут он живет, с нами. Но сейчас его нет. Сына поехал проведать. Сын у него тут в Москве от первого брака. У жены — новая семья, муж бизнесмен. Леха там, в общем, пятая спица в колесе, но сына он видеть должен. Это ему сейчас — лучшее лекарство. — Он еще того, Витя, не забудь им сказать, — вмешался капитан Аристарх. — Он в «России» номер снял. — А где Боков будет давать концерт? — быстро спросил Кравченко. — В концертном зале «Россия». |
