Зарычав скорее от ярости, чем от страха, Рашед перехватил ее запястье, и острие кола замерло над его грудью. И запястье, и рукав охотницы почему‑то оказались мокрыми, и ладонь Рашеда задымилась.

Взвыв от боли, он разжал пальцы и стремительно выбросил ногу вверх. Удар пришелся ей под ребра, и она отшатнулась. Рашед мгновенно перекатился через край гроба и встал на ноги. Проклятье, что с ним сотворила эта женщина!

Резкий запах ударил в ноздри, обжег глаза. Чеснок!

Рашед вспомнил, как Крысеныш скулил о том, как жестоко обошлась с ним старуха из таверны. Охотница, перед тем как прийти сюда, облилась чесночной водой.

Он мог двигать левой рукой, но недостаточно, чтобы использовать ее в бою, а сейчас еще правая рука превратилась в сплошную рану. Охотница перебросила кол в левую руку и правой выхватила саблю. Стиснув зубы от боли, Рашед в тот же миг обожженной рукой схватил свой меч.

Охотница была с ног до головы покрыта пылью и грязью, потные волосы прилипли к бледному лицу, но глаза глядели твердо и гневно. Да, это и в самом деле была охотница – бездушная и безжалостная, враг, который ворвался в дом Рашеда, чтобы убить его самого и всех, кто ему близок. Рашед не испытывал чистой и всепоглощающей ненависти с той самой ночи, когда снес голову Коришу, но сейчас именно такая ненависть переполняла его.

В дальнем конце пещеры рыжебородый мужчина держал за загривок серебристо‑серого пса, который выл и бешено рычал. Рядом с ними припал на одно колено светловолосый полуэльф, заряжавший арбалет.

– Крысеныш! – крикнул Рашед. – Проснись!

Охотница, взмахнув саблей, бросилась на него. Рашед, к своему изумлению, отскочил вбок, вместо того чтобы отразить удар. Сработало подсознание. Он не может допустить, чтоб его снова ранили этим клинком. Если он получит еще одну серьезную рану, ему конец, а кто же тогда защитит Тишу? Нет, пока что цель у Рашеда была одна – обезоружить охотницу. Нужно лишь загнать ее в туннель, где она не сможет как следует замахнуться саблей, а уж там физическая сила даст ему преимущество над противницей. Рана в плече, полученная в предыдущем бою, по‑прежнему отзывалась болью. Двигаясь не вполне ловко из‑за бездействующей левой руки, Рашед все же принял боевую стойку и ринулся в контратаку.

* * *

– Да‑да, моя дорогая! – просунув бесплотную голову внутрь гроба, Эдван глядел в сонные, полузакрытые глаза Тиши. – Проснись, поскорее проснись! Нам надо бежать.

На ней было бархатное платье насыщенного темно‑красного цвета – цвета дорогого вина. Густые каштаново‑шоколадные кудри рассыпались по ложу, обрамляя прекрасное лицо. Эдван до сих пор помнил, как Тиша улыбалась ему. Это было одно из немногих драгоценных воспоминаний, которые он сохранил и после смерти.

Подобно Рашеду, Тиша не желала спать в грязи и постелила белую атласную перину поверх насыпанной в гроб земли с ее родины. Когда она села в гробу и откинула крышку, Эдван поспешно отступил, чтобы не мешать ей. Тиша сонно моргнула, увидев его, и Эдван мимолетно подумал о том, что на фоне белого ложа ее темно‑красное платье смотрится еще сочнее и ярче.

– Нам надо бежать, – повторил он.

– Почему? – спросила Тиша. – Что случилось?

Эдван начал было рассказывать о незнакомце из «Бархатной розы», но тут же понял, что говорить сейчас об этом глупо. Прежде всего он должен рассказать Тише об охотнице и этим рассказом побудить ее бежать с ним. Сейчас Рашед сражается с охотницей. Если удача будет благосклонна к Эдвану, то охотница убьет Рашеда и тогда Тиша снова будет принадлежать только ему одному.

– Охотница пробралась в туннель, – сказал он. – С ней та самая собака и еще двое смертных, и у них много оружия. Мы должны спешить.

Тревога исказила прекрасное лицо Тиши:

– Где Рашед? Ты разве не разбудил его?

– Охотница уже отыскала его и Крысеныша.