«Старые грезы прорвались, Чаллиса? Но ты так часто говорила, что любишь меня…»

— Он меня убьет, — прошептала женщина.

— Не похоже на того Горласа, которого ты описывала.

Она села на кровать. — Он встретил меня. Вчера.

— Но ты не рассказала…

Она качала головой: — Казалось, да, казалось, это обычные игры. Он сказал, что желает знать всё о тебе, и я обещала рассказать, когда он вернется… сейчас он на шахтах. А потом, потом, идя сюда… о боги, я вдруг поняла! Ты сам не видишь? Он расспрашивал о человеке, которого решил убить!

— Итак, он решил убить меня. Как насчет тебя, Чаллиса?

Она оскалила зубы в гримасе столь зверской, столь грубой, что Резака затрясло. — Я же сказала, что поняла. Сперва тебя. Потом он вернется ко мне и расскажет, что сделал с тобой. Во всех подробностях. Каждое слово станет проворачивать как нож — пока не достанет настоящий нож. И перережет горло. — Он подняла голову. — Ты этого ждешь? Моя смерть не важна тебе, Крокус?

— Он тебя не…

— Ты его не знаешь!

— Похоже, ты сама не знаешь. — Выдержав яростный взгляд, он добавил: — Слушай. Готов представить, что он получит удовлетворение, убивая меня. Еще больше удовольствия, рассказывая тебя об убийстве. Так? Мы согласны?

Она кивнула, резко и натянуто.

— Но, убив тебя, что он получит? Ничего. Нет, он захочет, чтобы ты сделала это снова. С кем-нибудь еще. Снова и снова, и каждый раз он будет развлекаться, убивая любовника и рассказывая тебе. Он не желает, чтобы все кончилось. Это же дуэлянт, привыкший убивать врагов. Он получит право на законном основании убивать дорогих тебе людей, Чаллиса. Он выигрывает, ты выигрываешь…

— Как ты посмел сказать: я выигрываю?!

— Потому что, — закончил он, — вам обоим не скучно.

Она уставилась на него так, будто он только что распахнул некую спрятанную глубоко в ее душе дверь. Но тут же опомнилась. — Не хочу, чтобы ты умер, Крокус. Резак — я забыла. Ты теперь Резак. Опасное имя. Имя ассасина. Осторожно, или кто-нибудь подумает, что это не просто имя.

— Так что же, Чаллиса? Ты не хочешь, чтобы я умер? Но ведь я человек, достойный своего имени? Скажи прямо, на что ты намекаешь?

— Но я люблю тебя!

Опять это слово. Для нее оно, вероятно, означает нечто иное, чем для него — хотя он сам не знает, что оно означает для него. Резак сделал шаг в сторону, как будто пытался обойти кровать вдоль стены; затем замер и вцепился руками в волосы. — Ты все это время вела меня к нужному моменту?

— Что?

Он потряс головой: — Думал вслух. Не обращай внимания.

— Я хочу такую жизнь, как сейчас, только без него. Хочу тебя вместо него. Вот чего мне хочется.

«Что сказал бы в такой ситуации Муриллио? Ну, я же не Муриллио.

И все же…

Он бы в мгновение ока выскочил в окно. Вызов нежеланному супругу! Дыханье Худа!» Он поглядел на нее. — Ты этого хочешь?

— Я уже все сказала!

— Но я все не так понял. Я думал… да ладно!

— Ты должен это сделать. Ради меня. Ради нас.

— Он в шахтах за городом? И долго еще пробудет?

— Минимум два дня. Можешь съездить туда.

Она вдруг оказалась перед ним, обняла руками лицо, прижалась всем телом. Он смотрел в расширенные зрачки.

«Возбуждение.

Я привык думать… ее взгляд, ее взгляд… я-то думал…»

— Любимый, — прошептала она.