Но до этого Томми должен был поступить в колледж. И Энни тоже – Джон хотел, чтобы его дочь была такой же умной и образованной, как и жена. Энни, вслед за мамой, хотела стать учительницей, но Уиттейкер‑старший мечтал о том, чтобы она выучилась на врача или адвоката. Для 1952 года это была достаточно высокая планка, но Джон уже позаботился о том, чтобы отложить крупную сумму на образование дочери. Деньги на колледж для Томми он начал копить еще несколько лет назад, так что с финансовой точки зрения никаких проблем с образованием у них возникнуть не могло.

Джон был человеком, который привык верить в исполнение своих мечтаний. Он всегда говорил, что всего можно добиться, если очень сильно захотеть и если приложить к этому усилия. А уж в трудолюбии ему нельзя было отказать.

Лиз всегда ему помогала, но теперь он был очень рад тому, что она сидела дома. Джон любил, приходя домой под вечер, заставать жену в детской, где мать и дочь самозабвенно играли в куклы. Его сердце наполнялось теплом при виде этих идиллических сцен. Это был счастливый сорокадевятилетний человек, у которого была очаровательная жена и двое потрясающих детей.

– Куда вы все подевались? – крикнул Джон из холла, стряхивая снег со своей шляпы и пальто и отмахиваясь от собаки, которая встречала хозяина, радостно виляя хвостом и оскальзываясь в лужицах, оставленных его ботинками.

Эта породистая собака – большой ирландский сеттер – носила имя Бесс, в честь жены президента. Сначала Лиз протестовала, считая, что это неуважение к миссис Трумэн, однако имя настолько подходило собаке и настолько прилипло к ней, что никто не помнил, как ей, собственно, его дали.

– Мы здесь, – откликнулась Лиз, и Джон прошел в гостиную, где его жена и дочь вешали на елку фигурные имбирные пряники.

Они пекли и украшали их разноцветной глазурью целый день, а пока пряники сидели в духовке, Энни вырезала бумажные цепи.

– Привет, папа! Тебе нравится?

– Очень.

Он улыбнулся ей и, подхватив на руки, легко поднял девочку вверх.

Джон был сильным мужчиной – недаром в его жилах текла ирландская кровь. У него были черные волосы, ничуть не поседевшие к пятидесяти годам, и ясные голубые глаза, которые он передал обоим своим детям. У Лиз при светлых волосах глаза были светло‑карими, почти ореховыми. А прелестные волосы Энни были пшенично‑золотистыми, что делало ее похожей на ангела.

Улыбаясь друг другу, отец и дочь шутливо потерлись в знак приветствия носами. Потом он усадил Энни рядом с собой и потянулся поцеловать жену. Прожив много лет рядом, они смогли сохранить свежесть чувств.

– Как прошел день? – ласково спросила Лиз.

Они были женаты уже двадцать два года, сыграв свадьбу через два года после того, как Лиз окончила колледж, и" за исключением тех редких случаев, когда жизненные невзгоды донимали их, они казались страстно влюбленными друг в друга.

К моменту их женитьбы Лиз уже работала учительницей, а Джон взял на себя управление семейным делом.

Их долгожданный первенец появился на свет только через семь лет супружества, когда Лиз и Джон успели распрощаться с надеждой иметь ребенка. Старый доктор Томпсон так и не смог установить, почему она не способна забеременеть или выносить дитя. До рождения Томми у Лиз было три выкидыша, поэтому долгожданное событие было воспринято супругами как настоящее чудо. И еще большим чудом и благословением было последовавшее через десять лет рождение Энни. Дети давали им такую радость, которую нельзя было сравнить ни с чем.

– Я получил сегодня партию хороших апельсинов из Флориды, – сказал Джон, сев в кресло и взяв в руки трубку. В камине уютно горел огонь, и в доме вкусно пахло имбирем и ванилью. – Завтра я принесу немного домой.