Когда мы приблизились друг к другу, я протянул руку. Он не обратил на нее внимания и заключил меня в объятия. Это продлилось всего миг, но я услышал смешок по воксу и ощутил тепло его разума.

— Гиперион, — сказал он. — Брат мой. Рад видеть тебя.

— Добро пожаловать домой, Мал.

— Ты выглядишь… иначе.

Я улыбнулся. Как странно говорить с помощью языка и зубов. Я так привык к небрежной легкости и мгновенному пониманию беззвучной речи.

— Как и ты. Пошли, — я повел его внутрь. За нами закрылась переборка.

— Я не могу говорить о Марсе, — ни с того ни с сего начал он, — поэтому даже не спрашивай. Должен сказать, оказывается, можно устать от каждодневного созерцания все новых чудес. Долг звал, и я больше не мог игнорировать его зов, — он указал на мои доспехи, самой отличительной деталью которых был психический капюшон, скрывавший заднюю часть моего шлема. — Расскажи мне о нем, — попросил он.

— Есть вещи, о которых я также не вправе говорить, — ответил я. — В нашем монастыре погребено больше тайн, чем ты можешь поверить, брат. За загадочными замками лежат тысячи нерассказанных секретов.

Он кивнул, ничуть не удивившись.

— Я бы хотел сначала пойти на Поля Мертвых, прежде чем меня назначат на должность.

— Конечно. — Сотис. Он хотел навестить Сотиса и наших братьев, спящих под поверхностью Титана: — Мы пойдем сейчас туда.

Сервы кланялись и расступались в стороны, пока мы шли через холодные, безмолвствующие залы монастыря. Я ощутил, как он собрался что-то спросить, но не знал, как это преподнести.

+ Просто спроси, + отправил я.

— Это твое повышение, — сказал он. — Прогностикар Гиперион. Ты теперь служишь с Торкритом? Правда?

— Торкрит уснул на Полях Мертвых девятнадцать лет назад. Но мы служили вместе какое-то время.

— Как он умер?

Я пожал плечами.

— Как и все. С болью.

— И теперь твоя задача обучать других?

Я кивнул.

— Как Торкрит обучал меня. К счастью, мне дается это легче, чем ему. Я был не самым понятливым учеником.

Малхадиил слабо улыбнулся.

— Мне жаль слышать о твоей утрате, но я рад, что твои таланты оценили, брат. Значит, ты тот голос, который советует капитанам и гроссмейстерам. Если не считать того, что ты остался один.

— Мы оба остались одни, Мал.

— Действительно, — признал он. — Мои глаза болят при взгляде на тебя, Гиперион. Твоя душа такая яркая. Но мне недостает единства нашего отделения. А тебе?

Не было смысла лгать ему.

— До сих пор скучаю. Но лучше уж так.

Он понимал, о чем я говорю, и я не гордился своим возвышением над простыми воинами.

— Я чувствую в твоих словах вину, Гиперион.

— Время лечит все раны, кроме самых болезненных. И дело не только в Сотисе, Мал. Мне всегда следовало оставаться одному. Думаю, нам обоим.

Он кивнул.

— Что с остальными?

Он довольно скоро встретится с Галео и Думенидоном. Они спали под поверхностью Титана рядом с Сотисом. Но я знал, что речь шла не о них.

— Инквизитор Ярлсдоттир так и не составила доклад ордосам за семнадцать лет. Полагают, она погибла во время Возвышения Яегры от рук Извечного Врага.

Он посмотрел на меня.

— Яегра?

— Крупнейшая луна Кретации. Долгая история, брат.

— Ты потом встречался с ней? В смысле, после Месяцев Стыда?

— Да. Да, встречался, — по моему тону он понял, что эту тему лучше не затрагивать.