Когда блестящий диск порыжевшего вечернего солнца коснулся горизонта, и в остывающем воздухе уже начали ощущаться прохладные токи ночного ветерка, Конан и Маленький Брат, с облегчением скинув свою поклажу, расположились между корнями огромного дерева. Вскоре рядом заполыхал костер, и двое усталых путников, усевшись на расстеленные поверх мха плащи, занялись ужином. У Лайтлбро в мешке оказалась еще половинка жареного гуся, но есть птицу холодной ему не захотелось, и, насадив мясо на кинжал, он осторожно поворачивал его над огнем, время от времени принюхиваясь к аппетитному запаху. Конан же облюбовал большой свиной окорок и не меньших размеров каравай хлеба; вооружившись длинным ножом, он принялся нарезать и то, и другое здоровенными толстыми ломтями.

    Хорошенько закусив и расправившись с бурдючком отменного вина, путники завернулись в плащи и, пристроив мешки под головами, улеглись у гаснущего костра. Еще какое-то время между ними текла неторопливая беседа, затем глаза у обоих начали слипаться, и вскоре они уже спали спокойным сном - будто кровожадные разбойники, отвратительные чудища и выползающие по ночам из могил мертвецы были всего лишь досужими байками батрейского трактирщика.

    Когда темное ночное небо уже начало сереть в преддверии разгоравшегося утра, некое смутное предчувствие будто бы вытолкнуло Конана из сна. Глаза его широко раскрылись, и первое, что он увидел, был скомканный плащ Маленького Брата, валявшийся у остывшего костра. Киммериец обеспокоенно покрутил головой и тут же заметил ладную фигурку своего попутчика. Вытянувшись, словно почуявшая след гончая, Лайтлбро пристально оглядывал заросший сухой травой склон придорожного холма. Свежий ветерок слегка шевелил ее высокие стебли, и казалось, что старый холм, проснувшись, разминает застывшие ночью мышцы, потягивается, готовясь к новому жаркому дню. Маленького Брата, однако, не волновала таинственная красота степи, встречающей рассвет; замерев, он сверлил взглядом холм, как будто пытался угадать, что скрывается за его низкой вершиной.

    - За нами следят, клянусь светом Митры, - наконец чуть слышно процедил он. - Следят, печенкой чувствую и всеми потрохами...

    Но Конан уже и без того определил, что в высокой траве на склоне холма таится какая-то опасность. Неясное, едва ощутимое предчувствие угрозы туго натянутой струной повисло в воздухе, заставляя сердце киммерийца стучать быстрее, а руки - инстинктивно тянуться к оружию.

    Но полумрак и неподвижность пока еще оставались надежными союзниками путешественников. Спрятавшийся за огромным древесным корнем Маленький Брат и застывший, словно стигийская мумия, темноволосый варвар не шевелились, внимательно наблюдая за тем, как над вершиной холма медленно рассеиваются последние ночные тени.

    Тягучее время будто бы превратилось в огромную полосатую змею; оно ползло ужасно медленно, одно мгновенье неспешно сменяло другое, но вокруг не происходило ровным счетом ничего. У Конана, камнем припавшего к земле, сначала задеревенели ноги, потом руки и плечи, и, наконец, начало чесаться между лопатками. Он ждал с терпением хищного зверя, иногда с завистью поглядывая на Лайтлбро: залегший за корнем Маленький Брат мог изредка пошевелиться и потому не испытывал подобных неудобств.

    Небо на востоке начало розоветь, и киммериец решил, что если проваляется здесь еще чуть-чуть, то в драке от него будет толку немного. Он собирался уже встать во весь рост и, прихватив меч, добраться до холма, устроив кровавую потеху тем, кто следил за их лагерем, но вдруг на светлом фоне травы появилось несколько смутных силуэтов, бесшумно крадущихся к подножию гигантского дерева.

    - Как думаешь, сколько их? - тихим, как вздох ветра, голосом спросил киммериец.