— Давненько… Слушай, а ведь мы с тобой знакомы уже семь лет. Половину из них я тебя безнадежно кадрил…

— Ты все делаешь как-то понарошку. Уж если ты меня кадрил, то целенаправленно безнадежно. Понимаешь? Заведомо обреченно, — как строительство коммунизма.

— Не заметил. Я старался… Но, может, правда, метался в неразрешимых противоречиях. Грешно соблазнять девочку.

— И сейчас все те же проблемы? — Аня напряглась. — Ты играешь со мной, как мячиком. Раньше такие самоделки продавали на рынках инвалиды — тонкая резиночка и на ней блестящий шарик, — то притянется в ладонь, то отскочит… Бывает больно.

— Гад! — Ларсик сжал зубы. — Веду себя как настоящий подонок.

— А я уже не девочка… И давно не кукла…

— Если мы остановимся, ты меня поцелуешь?

— Возможно, буду сопротивляться и звать милицию. Рискни. — Аня изумленно покачала головой — уж никак не ожидала от этого женолюба и соблазнителя такой неуместной деликатности. — Может, все же попробуешь, Карлос?

Резко затормозив, «порше» врезался носом в сугроб. Преодолевая сопротивление ремней, они потянулись друг к другу.

— Поедем ко мне. — Переведя дух после затянувшегося поцелуя решил Карлос. Не предложил, а констатировал неизбежный факт.

15

Оставив машину во дворе восьмиэтажного старого дома, Карлос вернулся в арку и распахнул небольшую обшарпанную дверь. — Извольте, синьорита.

Войдя в пахнущую кошками и гнилью полутьму, Аня задрала голову высоко вверх уходила каменная винтовая лестница, образуя посередине колодец. Кое-где на площадках горели мутные лампочки, не давая сомкнуться наступавшему со всех сторон мраку.

— Это черный ход. Раньше прислуга выносила по этой лестнице помои. Иди вперед. — Карлос пропустил Аню.

— А дамы из общества выталкивали сюда застигнутых врасплох любовников. Вероятно, офицеров.

— И артистов. Светские красавицы обожали богему. Напрягись, козочка, наша остановка последняя — чердак.

За восьмым этажом каменная лестница кончалась — вверх к узенькой площадке вели металлические ступени. Карлос достал зажигалку и загремел ключами. В низкой, обитой драным дерматином двери оказалось множество запоров. Наконец, он махнул Ане: — Заходи! — И щелкнул выключателем.

Запах масляной краски, узкая, с лампочкой на голом шнуре, комната без окон. Немыслимо грязная газовая плита, какие-то полки с кастрюлями и посудой, штабеля пустых бутылок на полу.

— Не задерживайся на кухне. Для ужина слишком поздно. Прошу… Карлос распахнул дверь.

— Что это?! — Аня застыла на пороге.

— Никогда не была в мастерских? Ну, ты даешь! Весь столичный андерграунд прорастал в подвалах и на чердаках.

— Похоже на корабль!

— На королевскую яхту. Прежний владелец апартаментов — он давно уже в Америке — сделал все эти балки, перекрытия, деревянную обшивку и даже печку — притащил изразцы из старого дома, предназначенного на снос. В заброшенных домах подобрана так же меблировка, детали интерьера и вон тот витраж.

— От двери старой парикмахерской! Какие чудесные головки! Особенно привлекателен господин с бакенбардами.

— Здесь, конечно, здорово работать. Смотри — спящие дома внизу, эти дворы, крыши… Можно часами разглядывать. — Обняв Аню за плечи, Карлос подвел её к большому — от пола до потолка — окну.