|
Но на сей раз масштабы катастрофы развязали мне язык. Где-то на середине пути я не выдержал и драматически сообщил Шурфу: — Ты представляешь, я все-таки дочитал Энциклопедию Мира. — Вот и прекрасно, — откликнулся он. — Теперь ты имеешь хотя бы приблизительное представление о Мире, в котором живешь. Где-то на уровне способного выпускника начальной школы. Не так плохо для начала. — Я бы в данный момент предпочел не иметь вообще никакого представления ни о чем, — огрызнулся я. — Тогда мне было бы что читать. Это сейчас гораздо важнее. — Не хочу докучать советами, — церемонно сказал Шурф. — Однако, возможно, тебе следует знать, что подвал с остатками Университетской библиотеки, в котором я провожу так много времени, вообще-то принадлежит тебе. Это означает, что ты в любое время можешь туда войти и взять книгу, какую сочтешь нужной. — Спасибо, я об этом давно догадывался. Сердце, знаешь ли, подсказывало. Но проблема не в том, что я не решаюсь зайти в собственный подвал. А в том, что там вряд ли найдется то, что мне интересно. Какого черта тут никто не сочиняет романы? Только не говори, что их писали то ли во времена правления династии вурдалаков Клакков, то ли еще раньше. Я пробовал это читать. И одолел целых три страницы прежде, чем окончательно сломался. Я думал, Лонли-Локли сейчас пустится в спор, или хотя бы отчитает меня за неуважение к старинным литературным памятникам, но он, поразмыслив, согласился: — Ты по-своему прав. Архаичный язык нравится далеко не каждому. А что касается сюжетов, я и сам, при всем уважении к литературе той эпохи, готов согласиться, что они вряд ли могут заинтересовать рядового читателя. Я даже не стал обижаться на «рядового». А ведь когда-то считал себя чуть ли не полевым генералом читательской армии. Впрочем, это было задолго до знакомства с сэром Шурфом Лонли-Локли, на чьем фоне вообще все остальные читатели рядовые, да еще и нестроевой службы. — Что же касается существа твоего вопроса, я и сам им не раз задавался, — неожиданно признался он. — И даже предпринял попытку исследования — увы, неудачную. Так и не смог выяснить, почему традиция угуландского романа пресеклась всего через пару столетий после зарождения. И почему то же самое случилось в других областях Соединенного Королевства? И почему, скажем, в Уандуке такой традиции никогда не было вовсе? При том, что и в Куманском, и в Шиншийском Халифате письменность существует чуть ли не дольше, чем разумная жизнь, сюжетные истории там распространяются только в устной традиции. Тамошние профессиональные рассказчики держат в памяти до нескольких тысяч историй; думаю, нет нужды говорить, что все они грамотны, однако ни единой попытки записать хотя бы старинные предания, насколько мне известно, не было предпринято. В то же время, исторические хроники тщательно ведутся, научным трактатам нет числа, жизнеописания великих людей печатаются и пользуются спросом в точности, как у нас, а, скажем, дневники путешественников, даже самых обыкновенных купцов, всю жизнь курсировавших между Капуттой и нашим Гажином, расходятся мгновенно, сколь бы высокую цену ни запросил издатель. — Слушай, а у нас их как-то можно добыть? — заинтересовался я. — Зачем добывать? Их можно просто купить. Конечно, не в любой книжной лавке, но в нескольких самых лучших куманские «Истории странствий» обычно есть. Ты, я думаю, просто никогда не обращал внимания на отведенные под них полки. Я не стал говорить, что пока вообще ни разу не заходил ни в одну книжную лавку. Когда внезапно переселяешься не просто в чужую страну, а в совершенно иную, незнакомую реальность, вполне простительно, если тебе первые несколько лет будет не до покупки книг. |
