— Так уж получилось, сам я происходил с острова Новый Оронт, тот был в союзе с ещё несколькими островами, которые, в свою очередь, бодались с другим союзом за право обладать архипелагом на востоке, поначалу обходились битвами флотов, но потом пришёл черёд занимать территории, понадобилась морская пехота. По всем островам союза стали набирать добровольцев, молодых и глупых парней, таких, каким тогда был я сам.

— И как это было? — спросила Даша. — Впрочем, если не хочешь, не рассказывай.

— Нет, ничего, — отмахнулся Нэд, — война меня здорово травмировала, но время лечит, а неограниченное время тем более. К тому же, события следующих лет внесли в мою память такой вклад, от которого война начала постепенно забываться.

Он соскользнул по ветке вниз, к самому стволу, развернулся, удобно облокотившись на него спиной, и продолжил:

— Я и ещё несколько молодых идиотов из нашей деревни…

— Так и знал, что ты деревенщина, — проворчал Стефан.

— Это была не такая деревня, я не ходил за плугом и не крутил хвосты быкам. Наша деревня была при корабельном доке, мы все работали не на земле, а на вспомогательных работах. Грузчиками, в основном. Но это неважно. Вот мы собрались, было нас человек восемь, а потом остался я, да ещё один, которому оторвало ногу. Ну, или не оторвало, а просто гангрена началась, не знаю. Короче, прибыли мы на призывной пункт, а там офицер, весь в медалях, только что на спине их не было, всех нас обнял, назвал патриотами и поблагодарил заранее. Получили мы форму, паёк и, как сейчас помню, по тридцать крон, это примерно заработок рабочего за месяц. Другие эти деньги пропили в последний день, а я одной девушке кольцо подарил, она сказала, что любит, ждать обещала…

— И? — хором спросили Даша и Стефан.

— Не дождалась, конечно, впрочем, ей после одного дела сообщили, что я погиб, так что простительно, зла на неё не держу. Да и не вернулся я к мирной жизни, заехал как-то, родителей проведать и про неё узнал, хотел в гости зайти, да передумал.

— А потом что?

— Потом, потом нас на сборный пункт отправили, выдали оружие и начали учить. Тяжко было, тогда оружие и техника попроще были, никаких броневиков, никакой точной артиллерии, винтовки однозарядные на дымном порохе да с миномётной траекторией полёта пули. К концу войны только магазинные выдали. Больше на штыковой бой надежда была, вот ему и учили с утра до ночи, да ещё бегать с тяжёлым ранцем, да стрелять без промаха. Зато взрывчатка тогда уже была, и динамит, его тоже тогда придумали. Очень полезное дело на войне, в ходе обучения стали отбирать тех, кто грамотный, да технику худо-бедно разумеет. При каждом батальоне сапёрный взвод сделали, в таком взводе и я оказался, а потом и нашивки сержантские получил.

— А что война?

— Через три месяца нас собрали, объявили, что обучение окончено и кинули в пекло. Так уж получилось, что мы всё время наступали, а противник оборонялся. Мы в чистом поле бежим в полный рост, а они из окопов отстреливаются, да не только из винтовок, а из пушек шрапнелью, да картечницы уже появились. Крутит солдат ручку, а она бух-бух-бух, как коса людей срезает. Шрапнель так вообще, один взрыв над головой, и человек двадцать как не бывало. Но, надо сказать, что храбрости нам было не занимать, да и выучили нас на совесть, если мы в атаке до окопов противника дорвались, то всё. Неважно, сколько их там было, в мясорубке окопной мы всегда победителями выходили. Я так один раз после боя попытался вспомнить, выходило, что семнадцать человек убил. Одним штыком.

— А зачем сапёров в атаку отправлять?

— Затем, что взрывчатку в нужном количестве раз в месяц подвозили, а в остальное время нас наравне со всеми использовали.