— Мне нужна вещь, которую я ему отдал на хранение, — наконец выдавил Эриксон из себя ответ, который я и так знал.

— Вас как-то немножко сильно клинит на конкретной вещице, не находите? Ничего не говорите, только как Горлум ищите свою потерянную прелесть. А ведь в психиатрии даже специальный термин для таких вот маний придуман, обсессивно-компульсивное расстройство называется.

— Дмитрий, я не понимаю…

— Вот и бедный мальчик тоже ничего не смог понять. Скрутили, связали, начали током бить. Да еще и вопросы в странной форме задавать, когда поди пойми, что вам вообще надо, и надо ли на самом деле, или вы себе эту надобность придумали. Да даже если у вас эта обсессивно-компульсивная хрень проявилась, можно же и по-другому действовать, более тонко: расположить его к себе, накормить пироженками, посетовать на несправедливость этой жизни, свою жилетку подставить, не убивать его единственных друзей… — я встал со стула и махнул рукой. Прямо в центре шахматной доски образовался чайник и две небольшие кружки. Конечно, этот финт напрочь перечеркивал мои заявления о том, что в магии я полный профан, но что поделать, приходится импровизировать. Что-то в поведение Эриксона мне не давало покоя, какая-то странная двойственность, и я должен был проверить свои подозрения, действуя больше по наитию, нежели по воле здравого смысла.

— Вы не ответили, где я нахожусь? — Эриксон начал приходить в себя и принялся более уверено оглядывать помещение. Я поставил чайник на место и щелкнул пультом от телевизора, где совершенно ничего не поменялось с момента его выключения. Все та же статичная картинка, с застывшими действующими лицами, находящимися в каком-то весьма стремном подвале.

— Считайте, что вы нашли нору и прыгнули за белым кроликом. — Мне никогда не перестанет доставлять удовольствие издеваться над местными аборигенами крылатыми фразами своего мира.

— Я в сознании Кеннета? — он смотрел на картину, смысл которой явно не понимал, но общая картина в голове у него начала понемногу складываться.

— Ну, скорее да, чем нет. Считайте меня его очеловеченным сознанием, с которым пренеприятнейше общаться. Чаю?

Он отрицательно покачал головой и встал со стула, точнее попытался встать, но у него не получилось даже это элементарное действие.

— Куда вы так торопитесь, вы же так стремились сюда попасть? Даже мальчишку мучили, лишь бы здесь оказаться, и теперь все, уже наигрались? Только вот, вы все равно никуда не уйдете, пока я не выпущу вас отсюда. За белым кроликом всегда опасно нырять в неизвестную пещерку. Как-то пошловато прозвучало, — я задумался над смыслом собственной фразы, но она все еще продолжала оставаться весьма пошлой. Тогда я мотнул головой, и посмотрел на Эриксона, — но не суть. — Я довольно сильно поставил перед ним кружку с чаем, стукнув так, что он вздрогнул, а несколько капель чая выплеснулись и оказались на доске. — Игры с разумом очень стремная штука и крайне непредсказуемая. Поганенький дар на самом деле, лучше бы ты огнем кидался, честное слово.

— Что вы от меня хотите? — он откинулся на спинку стула и на этот раз весьма нагло посмотрел мне в глаза. И чего ты там хотел увидеть? Ну допустим, ты почувствуешь нестерпимую головную боль, легче тебе от этого станет?

Он схватился за голову обеими руками и закрыл глаза. Похоже, легче ему не стало, а нечего лезть со своей магией туда, куда не нужно. Странный он какой-то, его же предупреждали.

— Что-то не нравишься ты мне, — пробурчал я вслух. — Да и как-то с тобой не слишком интересно. Скучный ты тип, Эриксон Райс. Вот что, рассказывай, как ты докатился до такой жизни, ждать ли от тебя каких-либо еще сюрпризов, и можешь катиться с горочки в свое гнилое тельце.

Он поднял на меня покрасневшие глаза, не убирая рук от головы.