Именно в тонком кишечнике заключенного-монсоларца по имени Валид Негма, которого иначе уже давно забыли бы, волкочервь и прибыл в «Улей-7» три года назад. Негма умер ничем не примечательной смертью спустя несколько секунд после начала своего самого первого поединка, но обитавшая в его внутренностях личинка сайрокса — на тот момент всего лишь несколько миллиметров длиной — выжила. По сути, она поглотила сознание Негмы буквально сразу после гибели его тела, поэтому он стал первой из сотен душ, оказавшихся запертыми в сознании волкочервя.

Вскоре их должно стать больше. Намного больше.

Волкочервь обрел здесь дом, его тело питала кровь умиравших заключенных, его сознание стало вместилищем ужасов, тюрьмой внутри тюрьмы, где все разумные и неразумные существа, которых он пожрал, обречены отмерять вечность мерилом бесконечных страданий. Он отложил бесчисленное количество личинок, и они продолжали расти здесь, страдая от голода и становясь все больше, но никто из них даже близко не мог сравниться по размеру с самим волкочервем.

Теперь, по-прежнему слепой, как в тот день, когда он появился на свет, червь осознавал себя лишь как огромную и бесконечно обновляющуюся коллекцию криков и боли. Он думал о себе — в те редкие моменты, когда он вообще думал, — как о коллективном разуме, не как «я», а как «мы», не как «мое», а как «наше». Не нуждаясь ни в сне, ни в отдыхе, он познал одни лишь бесконечные муки существ, чьей кровью питался, непрерывно скользя по этим переменчивым шахтам и туннелям.

И голод.

Вечный голод.

60

ВРЕМЯ ЗАКРЫТИЯ

— Эоган.

Юноша посмотрел на отца, распростертого на койке. С тех пор как сын принес его из морга обратно в камеру, старик заговорил впервые. Его голос был слаб, но на удивление четок.

— Он идет.

— Кто?

— Радик. — Сделав над собой, казалось, неимоверное усилие, Артаган Труакс приподнялся на локтях и взглянул в лицо сыну. — Идет... чтобы... убить меня.

— Но я думал, ты спас ему жизнь!

— Неважно. — Старик покачал головой. — Когда я помог забраку вызвать сюда «Бандо Гора»...

— Но...

— Тише, малыш. — Голос Артагана стал тверже, в нем зазвенели остатки былой силы. — Я должен еще... что-то тебе сказать. Чего я никогда... не говорил раньше.

Эоган ждал.

— Еще до твоего рождения... мы с твоей матерью... состояли в «Бандо Гора». Думали, они знают тайны Галактики. Это был неверный путь, но... тогда мы не понимали этого. Даже когда... — Артаган прерывисто вдохнул. — Даже после ее смерти. Я остался с ними. Ты был совсем ребенком. Выхода не было.

В камере воцарилось молчание.

— Время пришло шестнадцать лет назад... Я слышал, как они планировали убить Радика. Заманить в ловушку и отобрать оружие, которое он вез. Радик уже тогда был могущественным. И я увидел шанс для нас обоих. Тогда я решил порвать с «Гора»... спасти жизнь Радику... обрести его доверие... тогда, по крайней мере, ты бы обрел защитника, того, кто присмотрел бы за тобой...

Слова Артагана прервал приступ кашля, но затем он снова заговорил:

— Поначалу план работал. Когда началась стрельба, мой корабль уже был готов. Мы улетели вместе с Радиком. Он сошел в первом же космопорту, но пообещал, что будет на связи. Чтобы погасить долг. Но... — Артаган резко, болезненно вдохнул и выдохнул. — Я не слышал о нем много лет. Мы скитались... ты и я. Я участвовал в боях за деньги. Я знал, что не вечно... ждать вестей... В конце концов пришло сообщение.