Изменить размер шрифта - +
Это Альбина Кругликова, дочка Степана Петровича. Вы его видели, он заходил ко мне на партию на бильярде.

– Помню, как же! – оживилась женщина. – Вежливый такой, приятный мужчина. И эта сумасшедшая – его дочь?!

– Увы.

– Вот беда-то! – покачала головой Зинаида.

– Да, в данном конкретном случае природа очень сильно отдохнула на потомстве. Совсем расслабилась. – Мартин сжал ладонями виски и поморщился: – Вот дрянь, а! Ведь совсем уже полегчало, а теперь голова просто раскалывается!

– А вы и не кушали ничего! – подхватилась домоправительница. – И солянка давно остыла, придется разогревать.

– Ох, не думаю, что смогу осилить хотя бы ложку, – простонал Пименов. – Тошнит очень.

– Так надо врача позвать, Якова Борисыча! Давайте-ка ложитесь, а я позвоню.

– Вот еще, ерунда какая! Зачем врач, это просто похмелье.

– Если даже и так, все равно помощь нужна. Сами ведь не справились, вон, бледный, под глазами круги черные. Краше в гроб кладут.

– Это точно, сейчас гримеры хорошо с покойниками работают, я в гробу просто Джорджем Клуни буду. Или Джонни Деппом. Как думаете, Зинаида, кого мне заказать гримеру при составлении плана организации моих похорон?

– Типун вам на язык! Нашли с чем шутить! Так, поднимайтесь, вот так, потихоньку. Да обопритесь мне на плечо, а то упадете сейчас!

– Тоже мне, надежная опора! Да я вас в два раза выше и тяжелее!

– Ну, насчет тяжелее не соглашусь, я вовсе не легконогая лань. Мартин, не пыжьтесь, вам надо прилечь поскорее.

Это точно. Голова все сильнее пульсировала дикой болью, тошнота нетерпеливо топталась в горле, подергивая желудок, малейшее движение провоцировало очередной приступ.

Ничего подобного с тщательно следившим за своим здоровьем Мартином Пименовым еще не происходило, и он, если честно, испугался. Он не привык болеть, он сильный, он здоровый, он ходит в тренажерный зал, у него есть личный врач, Яков Борисович Верник, ворчливый такой дядька, но отменный специалист. Раз в год Мартин проходил под надзором Якова Борисовича полную диспансеризацию, заканчивавшуюся всегда одним и тем же вердиктом – «практически здоров».

И вдруг – такая ерунда!

Поэтому Мартин, не сопротивляясь, позволил Зинаиде отвести себя в спальню и уложить на кровать. Потом он слышал, как Пафнутьевна звонила Вернику на мобильный, но что говорила – разобрать не удалось.

Он почти терял сознание от боли, когда в комнату вбежал запыхавшийся Яков Борисович. Взглянув на своего подопечного, доктор торопливо вытащил из потрепанного, явно старинного саквояжа ультрасовременный тонометр, измерил пациенту давление, шепотом матернулся и захрустел упаковкой одноразового шприца.

Потом в вену вогнали содержимое нескольких ампул, и постепенно тошнота и боль, угрюмо огрызаясь, отступили. Но совсем не исчезли, их уродливые морды маячили неподалеку.

– Что это было, Яков Борисыч? – запекшимися губами прошептал Мартин, как только смог говорить.

– Это, голубчик, называется гипертонический криз, – проворчал доктор, устанавливая портативный кардиограф. – Сейчас сердечко проверим, но в любом случае я бы настоятельно рекомендовал вам стационар. С этим не шутят.

– С чем – с этим?

– С инсультом, батенька, с инсультом. Или с инфарктом.

– Да какой, к черту, инсульт?! Я здоров как бык! Это так, перебрал вчера немного, вот и поплохело. Я обычно не пью в бане, но в этот раз…

– Ага, как бык, – продолжал бухтеть Верник. – Где вы видели быков с давлением двести на сто двадцать?

– А разве у быков…

– Мартин Игоревич, помолчите, пожалуйста, я вам кардиограмму делаю, а не клизму.

Быстрый переход