Арам не может сейчас прийти, мне очень жаль...

  Окажите нам последнюю услугу.

  Я слушаю, принц.

  Позаботьтесь, чтобы моя свита забыла об увиденном.

  Конечно, принц. Я... еще раз прошу прощения...

  А думаете, я сейчас в этом нуждаюсь?   ответил принц.   В словах? Вы, ради богов, убили моего телохранителя! Вы не предупредили нас, что вас вождь   опасный безумец, который в любой момент может прибить и меня, и любого из свиты!

  Мир...   голос Тисмена непривычно дрожал. Кадм проследил за взглядом друга и не увидел ничего интересного   все тот же заляпанный кровью мрамор, все те же испуганные, молчаливые придворные. Но чего то не хватало...

  Куда делось тело моего телохранителя!   взвился за спиной Кадма Мир, подсказав, что именно там было не так.

  Я еще раз прошу прощения,   сказал все тот же человек в зеленой тунике.   Но хранительницы просили передать вам приказ богини. Мне очень жаль... но мы не можем выпустить вас из клана. И не можем отдать тела Эрремиэля.

  Что?   переспросил Лерин.   Вы не можете сделать что? Вы хоть понимаете, что творите? Миранис   наследный принц Кассии, вы не имеете права держать его в клане!

  Мне очень жаль,   склонил голову целитель.

  Жаль?   воскликнул Лерин.   Завтра ваш вождь нас убьет, а вам жаль? Чего вы добиваетесь? Войны? Или действительно думаете, что щит над кланом вас спасет против наших высших магов? А позвольте мне, уважаемый, усомниться!

  Я ничего не могу сделать, телохранитель. Я лишь выполняю приказы... вождя и богини.

  Вождь приказал нам убраться!

  Но не приказал вас отпустить.

  Лерин!   осадил его принц. Кадм вдруг понял, что пока Лерин скандалил, гнев Мираниса по какой то причине утих. Принц даже улыбался. Почему то.

  Мы благодарны вам за... гостеприимство,   ровно продолжил Миранис.   Но вы же понимаете, что когда вождь придет, мы будем вынуждены защищаться.

  Понимаю, но сомневаюсь, что это поможет.

Мир вновь поднял руку, на этот раз останавливая Кадма.

  Вы все сказали?

  Я все сказал.

Миранис развернулся, полоснув плащом по перилам и, более не замечая застывшего виссавийца, прошел мимо, исчезнув в лабиринте коридоров. И телохранителям ничего не оставалось, как последовать за ним. Лишь в своих покоях, опустошая полную чашу ярко красного вина, Мир устало сказал:

  Вы забываете... завтра Виссавии придется выбирать не между мной и вождем, а между безумцем Элизаром и его более ли менее вменяемым наследником.

  Рэми мертв,   осторожно напомнил Кадм.

  Не чувствуешь? Нет... не чувствуешь. Рэми жив... уже жив,   ответил Миранис.   И просто так его бы не оживляли.

А потом вдруг посмотрел в глаза телохранителю усталым, слегка пьяным взглядом:

  Не хорони меня раньше времени. Хоть ты не хорони.

  Ты пьян, Мир, иди уж спать...

  Иди лесом, Кадм... Я так устал... спать.

Лия не помнила, как Арман на руках нес ее в наверх, в спальные покои. Не помнила, как бледная хариба трясущимися руками сняла с нее сапожки, помогая Арману уложить ее на кровать. Арман что то говорил, но Лия слов не различала. Не различала она и вкуса зелья, которое ее заставили выпить. И лишь когда зеленая, муторная жидкость подействовала, она начала понимать, что Арман по какой то причине выставил за дверь увязавшегося за ними виссавийца целителя и теперь пододвинул стул к кровати и сел на него, взял Лию за руку.