Тупомордый приподнял меня за шиворот, подтащил к дверце и выкинул из автобуса.

Там приняли другие, пинками поставили на ноги, погнали к «уазику», бросили внутрь.

– Голову вниз! В окно не смотреть!

Долго петляли по городу. Остановились. Кто-то вышел из машины, послышался короткий неразборчивый диалог. Толком уловил одну фразу: «Информацией делимся - такое условие…» Поделитесь, как же, мне одному-то ее мало. Да я уже и забыл все. Замкнул на два оборота.

Вытолкнули из машины, втолкнули в стоящий впритирку большой джип, бросили на пол. Один из сидящих в нем, в гражданке, поставил мне ногу на голову, прямо на ухо.

Хлопнули дверцы - снова поехали. И снова молча кружили по городу. Где-то постояли - послышался визг ржавых воротных роликов, - куда-то въехали.

Пинок в ребра, простой такой, доходчивый - мол, поднимайся, мужик» приехали.

Осмотреться не дали - из дверцы машины в дверь задрипанного особнячка (я потом, если выберусь, найду его и взорву к чертовой бабушке со всеми обитателями), прогнали коридором, швырнули в крайнюю комнату.

Здесь трое парней (кто - за столом, кто - на столе) пили и закусывали. Обернулись, разглядывая меня.

– Этот живым не уйдет, - услышал я за спиной. - Принимайте его, ребята, развяжите ему язык.

И дальше было совсем уж неинтересно. Да и не все запомнилось.

Но парней этих умелых не забуду. Отстреляю, клянусь, если жив останусь.

Так и пробормотал в один из перерывов в «работе»:

– Ребята… если уйду от вас… всех достану… Я вас не забуду… Никого… не обижу. - Видно, не в себе был, что-то с головой, разоткровенничался.

– Я его боюсь, - с издевкой сказал тот, что постарше. - Придется его замочить.

…Устали… Покурили… Выпили… Привели какую-то бабу… Отдохнули по очереди… Снова взялись…

Битья почти не помню.

Помню: сажали на стул, заворачивали за спину руки, сцепляли наручниками - и пластиковый пакет на голову. Задыхался, падал вместе со стулом и дергался в конвульсиях на мокром от крови и мочи полу… Смотрели с любопытством - еще не наскучило, смеялись, спорили - сколько продержусь…

Помню хвастливые разговоры - кто как поохотился за девками, за барахлом. Помню дурацкие вопросы: про каких-то депутатов, про каких-то «замоченных» мною корешей, про какое-то оружие - где я его спрятал? Про какие-то деньги - куда я их дел? И вот совершенно едва помню вопросы о Прохоре: где, мол, этот «писака» скрывается с документами?…

Вопросы помогли мне немного определиться. Ясно, что за участие в обороне Белого дома меня не похвалят. Ясно и то, что расторопный Слава сдал меня ребятам Махноты. А у них есть ко мне объективные претензии. В свое время я изрядно прополол их ряды.

Но это, стало быть, не все. Если они выбивают из меня Прохора, значит, как-то просочилась информация, что я укрыл у него свои деловые бумаги и, в частности, разработки по группировке Махноты на тему: «Развитие криминальной интеграции по вертикали в переходный период российской экономики». В этом материале было только одно слабое место - в той его части, где вопрос касался вертикальных связей, засветились такие влиятельные лица, что я благоразумно не вошел со своими предложениями к руководству, а отложил их до лучших времен. В квартире Прохора. Эти бумаги - и моим коллегам, и бандюгам Махноты - что стакан холодной воды в пустыне. После недельной жажды под жестоким солнцем.

Такой вот расклад…

На ночь оставили в этой же комнате, на полу, приковав наручниками к батарее. Наутро пришли снова. Полные сил…

Пить не давали. Хватал холодные брызги, когда отливали водой.