– Эх, была не была! – Пятак взмахом широкой ладони отогнал, точно муху, трусливую мысль о том, что настоящие киллеры не любят экспромтов и создают удобную для работы ситуацию самолично, после чего мягкой вельветовой коленкой бесшумно толкнул приоткрытую дверь. Спустя пару секунд он уже тихо ворочался в темном углу прихожей под прикрытием одноногой вешалки, густо поросшей всяческим тряпьем.

Все складывалось само собой, словно о Пятаке радел ангел смерти – покровитель киллеров, сжимающий в оперенных конечностях наиболее распространенные орудия убийства. Хотя допотопной стоячей вешалки среди них, наверное, все-таки не было! Между тем, именно вешалка с бугрящимися на ней предметами разной степени твердости способствовала киллерскому боевому крещению Пятака.

Он и сам не понял, упала ли вешалка сама по себе или же это он прицельно уронил ее на голову женщины, которая по-хозяйски, без стука, вошла в квартиру? Так или иначе, получилось здорово: жертва пала без звука, да и вешалка, опустившаяся на мягкое, не звякнула.

Новоиспеченный киллер тоже не стал шуметь, хотя ему очень хотелось огласить окрестности восторженным криком «Вау!» и рукоплесканиями себе, любимому. Осмотрительно соблюдая режим молчания, Пятак поддел носком кроссовки неплотно закрытую дверь, растворил ее шире и рыбкой выскользнул в проем. На лестнице он никого не встретил и спокойно спустился во двор.

При виде вдохновенных, но абсолютно неграмотных действий Пятака какой-нибудь профессиональный киллер схватился бы за голову – это как минимум. Как максимум – опытный наемник сделал бы себе харакири. Пятак все делал неправильно!

Однако он не знал об этом, а потому был вполне доволен и даже горд собой. Его только немного удивляло собственное железобетонное спокойствие. Загодя, еще только готовясь принять боевое крещение, Пятак волновался, а теперь – нисколько!

Он твердым шагом вышел из подъезда, остановился на крыльце и с любопытством прислушался к своим ощущениям. Действительно, спокоен, как музейный танк!

Стоило Пятаку так подумать, как наступила запоздалая реакция: доморощенного киллера бросило в жар, потом затрясло в ознобе, и, выстукивая зубами головокружительный ритм испанского танца фанданго, Пятак на ватно-марлевых ногах побрел к ближайшей лавочке.

Нормальный наемный убийца на его месте поспешил бы убраться с места преступления, но Пятак осваивал азы мастерства по скверным отечественным детективам и зачетов по теории и практике киллерского дела не сдавал. Он плотно угнездился на скамейке, дождался, пока пройдет нервная дрожь, потом вынул из кармана уютный клетчатый платок, сопоставимый по размерам со скатертью на столике летнего кафе, и тщательно вытер взмокшую физиономию. Покончив с этой гигиенической поцедурой, Пятак погрузил в скомканный платок розовый поросячий нос и деликатно, без хрюканья, высморкался. Вынув рыльце из влажной мятой тряпицы, он обмер: прямо перед ним, заложив руки за спину и перекатываясь, как кресло-качалка, с носков на пятки, стояла невысокая полненькая девушка, похожая на раскормленного кролика.

У девицы были круглые щеки, подпирающие слегка раскосые глаза, и похожие на заячьи уши хвосты из гладких черных волос. Будь на ней меховая парка и расшитые бисером унты, барышня могла бы олицетворять собой Юность Чукотки. Пятак машинально огляделся, подсознательн