— Если нас поймают, мы снова сбежим, — прошептал он и с такой силой сжал ей руку, что девушка чуть не вскрикнула от боли.

— Ну конечно же. Обязательно сбежим, — прошептала она в ответ и улыбнулась, постаравшись, чтобы улыбка получилась более уверенной. — Мы убежим вместе с Беном, отыщем родителей, и все вместе уедем из города. А потом мы отправимся в пустыню, где тепло и солнечно. Там у нас будет большой красивый дом и сад.

— Из песка? — уточнил Питер. Теперь, несмотря на страх в глазах, он улыбался.

— Да, из песка, — прошептала Анна твердым голосом. — Там мы будем не Лишними, а нормальными людьми. Там мы будем счастливы.

— А еще там будет много цветов, — добавил Питер. — Много цветов и книг. И ни одного Ловчего.

— Да, точно. Никаких Ловчих, — тихо согласилась Анна.

Она опустила взгляд на Бена, почувствовав облегчение, — хорошо, что малыш не понимал, что происходит у них над головами.

«Только бы он никогда об этом не узнал,  — безмолвно молила она. — Только бы ему не пришлось испытать то же, что и мне».

Анна все смотрела на ребенка, и вдруг он открыл глаза. Уголки губ поползли в разные стороны, и ангельское личико озарилось улыбкой. Зубки еще не начали расти.

А потом, совершенно неожиданно, он заплакал. Это было не тихое, неуверенное хныканье, а громкий оглушительный рев. Личико, что буквально мгновение назад напоминало образ херувима, сморщилось и покраснело.

Анна и Питер испуганно переглянулись. Вот и все. Их найдут. Спасения ждать неоткуда.

Девушка в отчаянии попыталась успокоить малыша, укачать его. Она сунула ему в рот палец в надежде, что ребенок начнет его сосать, но Бен увернулся и снова зашелся плачем. Питер обхватил Анну рукой. Девушке казалось, что все происходит словно в замедленной съемке. Она услышала, как наверху с грохотом отодвинули стол. Люк в подвал распахнулся. В проеме показалось лицо Ловчего. Через несколько мгновений в подвал, под угрозой ножа, спустились родители.

Один из Ловчих протянул руки к Бену. «Нет!» — закричала Анна. Тогда Ловчий выставил нож, сказав, что, если она не хочет отдавать ребенка по-хорошему, он заберет его силой. Анна воскликнула, что ни за что не отдаст малыша, ни за что не позволит отнять его у нее. А потом, неожиданно, отец крикнул: «Давай!» — и Анна нахмурилась, не понимая, что он имеет в виду. Папа и мама поднесли руки к губам и что-то проглотили. Мама широко улыбнулась, будто вот-вот собираясь рассмеяться, словно она только что получила нечто, о чем мечтала всю жизнь.

— Теперь вы не имеете права их трогать, — сказала мама Ловчему.

Мужчина нахмурился, а мама слегка покачнулась и упала на пол. Вслед за ней упал и отец. Родители улыбались. Лежа на полу, они взяли друг друга за руки.

— Анна, — прошептал отец. — Анна, ты свободна. И Бен тоже. Жизнь за жизнь. Так сказано в Декларации. Мы ждали этого мига. Хотели, чтобы он наступил. Хотели снова подарить вам жизнь. Настоящую жизнь. Подлинное будущее. Прости нас, Анна. Прости…

Он посмотрел на жену, и Анна увидела, как он сильно сжал ее руку, так сильно, что кожа побелела. В глазах у мамы стояли слезы.

— Я тебя люблю, — одними губами прошептала она мужу. Потом она перевела взгляд на Анну. — Доченька, моя маленькая доченька…

Анна смотрела на маму, на папу, понимая, что с каждой секундой их все быстрее оставляет жизнь, унося туда, откуда нет возврата. Ловчие были озлобленны и растеряны, словно они не знали что делать. Вдруг Анна заметила, как папа в смятении смотрит на Питера, будто хочет ему что-то сказать. И тут до девушки дошло. Закон гласил: «жизнь за жизнь», — и теперь им с Беном ничто не угрожало.