Я не могу со стопроцентной уверенностью сказать, что именно произошло. То ли замкнуло электричество, то ли дал сбой трансформатор, подводящий к мембране между стёклами двенадцать ватт, а может, всё это мне пригрезилось. Но какое-то мгновение, несколько секунд, я вижу её совершенно отчётливо: она встаёт с унитаза, подтягивает трусы и колготы, но её осеняет новая мысль, она подходит к биде и усаживается на него орлом. И в тот самый миг, когда стекло вновь заволакивает туманом, я ловлю её взгляд. Глаза выследили меня — того, кто подсматривает в спальне. Я пытаюсь сглотнуть, но в горле пересохло.
Когда она выходит, я так и сижу на кровати, разбитый и раздавленный.
— Знаешь, довольно странно, — говорит она. — Но мне кажется, ты не должен так огульно отвергать эту оргонную энергию. Что-то со мной происходило.
— А что ты чувствовала? — спрашиваю я в надежде, что она не обратит внимания на мой вдруг осипший голос.
— Во-первых, жутко хочется писать, — хохочет Сильвия. — Во-вторых, какое-то возбуждение, первый раз такое чувствую. Вроде зуда. Лучше слова не подберу.
— Сексуального? — спрашиваю я.
— Да нет, — отвечает она с коротким смешком. — Не по этой части, точно нет.
Она замечает выражение моего лица:
— Сигбьёрн?..
— Ответь мне на один вопрос, — прошу я. — Ты биде пользовалась?
— Да. А нельзя было?
Она задумывается, потом выпаливает:
— Ты подсматривал! Так я и знала, что это жульничество со стеклом. Ты как маленький мальчик!
— Я ничего не делал, — объясняю я. — Техническая неполадка.
— Кто бы сомневался, — тянет Сильвия с издёвкой. — Я отлично помню, как в последний раз ненарочно оказалась у окна мальчишечьего туалета, когда там писали мои одноклассники. Мне было лет восемь. Максимум девять.
— В самом деле я ни при чём, — оправдываюсь я.
Она встаёт прямо передо мной и вцепляется глазами мне в глаза, на лице упрямое и обиженное выражение.
— Хотя меня это страшно раззадорило.
— У-у-у, тогда я пошла, — бросает Сильвия раздражённо. — Я найду дорогу. А ты оставайся тут... забавляться. Малютка ты наш.
Когда до меня доходит смысл сказанного ею, я цепенею от ярости. Ей никто не давал права. Я не позволю пренебрегать и издеваться надо мной. Я вспоминаю звуки, доносящиеся из её спальни. Думаю о греческом пляжном жиголо. Зачем она втаптывает меня в грязь? Зачем списывает меня в полнейшие ничтожества? Я не дам ей уйти с этим!
Сильвия проходит мимо курсом к дверям, и тогда я решительно хватаю её за запястье.
— Пусти! — орёт она, вырываясь. Но мне удаётся удержать хватку.
— Не смей говорить мне такие вещи, — цежу я и слышу, как пресекается голос.
— Что хочу, то и говорю, — шипит она. — Дай пройти!
Затянутым движением, с силой, какой в себе никогда не подозревал, я направляю её в обратную сторону, и она валится навзничь на роскошную кровать. Она не ударяется. Но прежде чем она встаёт на ноги, я успеваю насесть на неё и прижать к матрасу. Моё лицо в каких-то миллиметрах от её, и я чувствую запах изо рта, слышу дыхание как у астматика.
— Свинья! — Она плюёт мне в лицо. И попадает точно в левый глаз, что не умеряет моего бешенства.
— Я тебя проучу, — шиплю я. Прижимая её торсом и левым локтем, я запускаю правую руку под юбку и нащупываю там резинку колгот. Покопавшись ещё, я подцепляю резинку от трусов тоже и дёргаю что есть мочи. Раздаётся треск, и всё хозяйство в порванном виде съезжает до колен. Ещё рывок, и она свободна от этой амуниции. Ноги отчаянно молотят воздух, и, чтоб она не надавала мне тумаков, я втискиваюсь ей между бёдер. Она норовит схватить меня за волосы, но они слишком коротко пострижены, не уцепишься. |