| Если тебя это не устраивает, поищи себе другого", или (так сказал мне Диас-Варела): "Я люблю другую, но она пока не может ответить мне тем же. Однако когда-нибудь это случится. Мне нужно набраться терпения и ждать. Не будет ничего плохого в том, что ты, пока длится ожидание, развлечешь меня, если хочешь. Но помни: мы лишь временные спутники. Нам друг с другом интересно, нам хорошо в постели, мы просто добрые друзья". Нет, конечно, он не произносил этих слов, но они и не были нужны: все и так было понятно. Бывает, что мужчины, которые с самого начала предупреждают о том, что не рассматривают свои отношения с женщиной как серьезные, потом начинают думать иначе, а женщины — почти все оптимистки и к тому же очень самоуверенные (намного более самоуверенные, чем сильный пол), и потому они очень скоро забывают, какая роль отведена им в отношениях с тем, кого они любят. Мы рассуждаем так: он переменится, со временем он поймет, что ему без меня не обойтись, что я не такая, как другие женщины, с которыми он встречался раньше, в конце концов он пресытится всеми этими женщинами (мы даже начинаем сомневаться в том, что эти женщины вообще существовали, и предпочитаем думать, что, кроме нас, у него никого и нет, и тем больше убеждаемся в этом, чем дольше встречаемся с ним и чем больше влюбляемся в него). Мы убеждаем себя: стоит еще немного потерпеть — и я навсегда останусь рядом с ним. Мы знаем, что он нас не любит так, как любим его мы, но надеемся, что наша преданность и наше постоянное — незаметное, ненавязчивое — присутствие рядом будут в конце концов вознаграждены, и то, что мы получим, будет куда ценнее, чем то, что мы получили бы, если бы настаивали и требовали. Мы знаем и то, что, если такое произойдет и мы будем праздновать победу, мы никогда и ни в чем не будем уверены до конца. Но мы согласны и на это — пусть только наша заветная мечта сбудется. Однако в том, что она сбудется, нельзя быть уверенной до самой последней минуты, до того как борьба закончится. И даже самые самоуверенные (и имеющие для самоуверенности все основания), даже те, кем все вокруг восхищаются и кого все, кажется, готовы носить на руках, могут потерпеть сокрушительное фиаско: мужчины не собираются сдаваться и в конце концов делают то, о чем предупреждали. Я не принадлежу к этому разряду женщин — я не самоуверенна, и я не лелею надежд. Единственное, на что я надеюсь, — это что у Диаса-Варелы ничего не получится с Луисой. И тогда, возможно, если мне очень повезет, он останется со мной — просто чтобы не искать никого другого. Даже самые деятельные, даже самые неугомонные мужчины могут иногда потерять всякую охоту что-либо предпринимать. Это случается с ними после долгого и безрезультатного ожидания или после тяжелого поражения. Мне не важно, что я буду всего лишь заменой, — в конце концов, каждый из нас становится заменой кого-нибудь. Диас-Варела хочет заменить Луисе ее покойного мужа, его самого может заменить мне Леопольдо (я не сбрасываю его со счетов, хотя он и не слишком мне нравится. — наверное, держу его на всякий случай), с которым я начала встречаться незадолго до того, как столкнулась с Диасом-Варелой в Музее естествознания и долго слушала, как он говорил, и все смотрела и смотрела на его губы (до сих пор, когда мы встречаемся и он начинает говорить, я отрываю взгляд от его губ лишь затем, чтобы посмотреть в его затуманенные глаза). Возможно, и сама Луиса когда-то была для Десверна лишь заменой, кто знает? Она ведь была второй женой этого улыбчивого человека, который и представить себе не мог, что кто-нибудь может причинить ему вред или бросить его (и вот, поди ж ты: его убивают ножом посреди улицы, и скоро его забудет жена). Да, мы очень часто становимся заменой тех, о ком даже никогда не слышали, но кто был дорог тем, кто сейчас дорог нам. Тех, с кем наши любимые не смогли быть рядом, или тех, кто был рядом с ними долго, но потом (устав от них или пресытившись ими) их покинул, не оставив следа, — лишь завихрилась дорожная пыль. |
