Внезапно меня настигло озарение — я чувствовал себя виноватым! Я, Давно Мертвый Декстер, Король Бесчувственных. Я барахтался в этом разъедающем душу, пожирающем время, более чем человеческом чувстве — вине. И все потому, что глубоко внутри я был счастлив, что безвременная смерть молодой женщины послужила моим эгоистичным интересам.

Неужели я обзавелся душой?

Неужели Железный Дровосек наконец получил сердце?

Это невозможно, невообразимо, смешно даже подумать об этом. И тем не менее именно об этом я думал. Вероятнее всего, это правда: рождение Лили-Энн, сделавшее меня Дексом-папочкой, и прочие события последних недель убили того Танцующего с Тенями Декстера, которым я был. Может быть, последние часы ужаса, лишающего разума, под нечеловеческим взглядом ледяных голубых глаз Аланы сыграли свою роль и вызвали к жизни то, что назревало. Вполне возможно, теперь я был совершенно новым существом, готовым стать счастливым, чувствующим человеком, который может смеяться и плакать, не притворяясь, и смотреть фильмы, не задумываясь о том, как актеры будут выглядеть привязанными к столу. И теперь я рожденный заново Декстер, готовый наконец занять место в мире людей?

Это все были, конечно, невероятно занимательные вопросы, но размышления над ними едва не стоили мне жизни. Пока я удивлялся произошедшим во мне переменам, не замечая ничего вокруг, мы дошли до площадки для картинга. К этому времени я немного обогнал остальных, но был погружен в собственные мысли и совершенно слеп к окружающему миру. Я обошел сарайчик на углу площадки и чуть не наступил на двух хорошо напраздновавшихся «пиратов», которые стояли на коленях у машинки тридцатилетнего возраста и пытались ее завести. Они подняли на меня глаза и глупо заморгали. Рядом с ними стояли две большие кружки с пуншем.

— Ой, — сказал один из них, — это же мясо.

Он потянулся к своему ярко-красному пиратскому кушаку, но мы никогда не узнаем, что он хотел достать: какое-нибудь оружие или конфету. К счастью для меня, Брайан вышел из-за сарайчика вовремя и застрелил его, а пришедший следом Чатски пнул второго в горло так, что я услышал только звук ломающегося кадыка, и он рухнул на спину, хрипя и хватаясь за глотку.

— Надо же, — Брайан посмотрел на Чатски с определенной симпатией, — в тебе, оказывается, есть кое-что, помимо симпатичной мордашки.

— Ага, я ничего, правда? — спросил Чатски. — Это бывает полезно. — Его голос звучал слегка уныло для того, кто сбежал целым и невредимым с людоедского пира, но, вероятно, встреча с электрошокером не улучшает настроения.

— Декстер, ей-богу, — повернулся ко мне Брайан, — ты бы смотрел, куда наступаешь.

Мы дошли до главных ворот без происшествий, и это было неплохо. Потому что рано или поздно наше везение могло закончиться и нам встретилась бы компания «пиратов», достаточно трезвых, чтобы доставить кучу неприятностей. Я не знал, сколько зарядов осталось в ружье, позаимствованном Брайаном, но вряд ли так уж много. Разумеется, нога Чатски осталась еще способна на пинки, но мы не могли надеяться, что следующие плохие парни будут так же любезны и нападут на нас, стоя на четвереньках. В общем, я обрадовался, когда мы вышли за ворота и подошли к машине Деб.

— Открой дверь, — потребовал Чатски.

Я потянулся к ручке двери со стороны водителя.

— Заднюю дверь, Декстер, — огрызнулся он. — Господи Иисусе.

Я не стал делать ему замечаний, он был слишком стар и сварлив, чтобы чему-то научиться, тем более сегодняшняя неудача не могла не отразиться на его и без того небезупречных манерах.

— Да твою же мать, — продолжил Чатски.

Я обернулся и увидел, как Брайан поднял бровь.

— Что за манеры.