Дом выглядел довольно скромно, и большую его часть скрывала буйная растительность. У него была плоская, слегка покатая крыша из тех, что были в моде лет сорок назад, а перед домом из бассейна с фонтаном торчал странно изогнутый кусок металла, бывший, за неимением лучших объяснений, скульптурой. Словом, типичное жилище в Олд-Коконат-гроув.

Я заметил, что некоторые из припаркованных поблизости машин имели отношение к гаражу ФБР, и, как следовало ожидать, зайдя в дом, я увидел парочку серых костюмов среди знакомой синей формы и рубашек-гуайавер пастельных тонов. Все собравшиеся разделились на группы и участвовали в некоем подобии броуновского движения: одни допрашивали очевидцев, другие собирали вещественные доказательства, большая же часть просто смотрела по сторонам в надежде углядеть нечто достаточно важное, чтобы оправдать поездку сюда и удовольствие постоять на месте преступления.

Дебору я обнаружил за беседой, которую вполне можно было бы назвать несколько напряженной. Впрочем, это не удивило бы тех, кто знает и любит мою сестру. Она стояла в компании двух «серых костюмов». Содержимое одного из них Оказалось мне знакомо. Специальный агент Бренда Рехт, которую натравил на меня сержант Доукс — мое проклятие — после неудавшейся попытки похищения моих приемных детей Коди и Эстор. Однако, даже вдохновляемая паранойей доброго сержанта, она не смогла найти ничего против меня. Это, впрочем, не уменьшило ее подозрений, поэтому возобновлять знакомство мне совершенно не хотелось.

Ее сопровождал мужчина, описание которого укладывалось в определение «среднестатистический федерал». Его серый костюм дополняли белая рубашка и начищенные до блеска ботинки. Федералам противостояли сержант Дебора, моя сестра, и незнакомый мне мужчина. Это был блондин около шести футов роста, мускулистый и до идиотизма красивый суровой мужественной красотой. Выглядело это так, будто Бог решил взять Бреда Питта и сделать его действительно симпатичным. Он задумчиво разглядывал торшер, в то время как Дебора рассерженно говорила специальному агенту Рехт что-то малоприятное. Когда я подошел ближе, она поймала мой взгляд, повернулась к специальному агенту Рехт спиной и сказала:

— А теперь уберите свои чертовы лапы с моего места преступления. Мне нужно делать свою работу.

Она потащила меня в глубь дома, бормоча под нос:

— Проклятые федералы.

После посещения родильного отделения меня переполняли любовь и понимание, и я спросил:

— Зачем они пришли?

— А зачем они обычно приходят? — огрызнулась Деб. — Они подозревают похищение, а это их юрисдикция. И вот теперь меня окружают эти придурки в этих дурацких дорогих ботинках и лишают возможности делать мою чертову работу, чтобы я могла выяснить, похищение это или нет. Сюда, — сказала она, быстро отстранившись от переживаний по поводу ФБР, и протолкнула меня в комнату в конце коридора.

Там находилась Камилла Фигг — медленно передвигалась на четвереньках по правой стороне комнаты, полностью игнорируя левую. Хорошая мысль, поскольку вся левая часть помещения была залита кровью так, будто здесь взорвалось какое-то крупное животное. Кровь все еще не высохла, и, глядя на ее влажное поблескивание, я почувствовал себя несчастным — ее оказалось слишком много для меня одного.

— И что, похоже это на чертово похищение? — требовательно спросила Дебора.

— Не слишком удачное разве что, — ответил я, глядя на огромное пятно крови. — Преступники забыли взять чуть ли не половину жертвы.

— Что ты можешь сказать по этому поводу?

Я посмотрел на Дебору, испытывая легкое раздражение от ее уверенности, будто я благодаря некоему инстинкту могу понять, что случилось, едва взглянув на место преступления.

— Для начала мне необходимо раскинуть карты, — сказал я.