Одолели мы пташек. Половину лишили жизни, вторую навсегда отучили людей трогать - бежали, бедняжки, неведомо куда, поджав хвосты и распушив перья. Правда, нам они тоже хорошенько напакостить успели - пока головой об стены бились, несколько лавин вызвали и кусок дороги разрушили. Ну да это горе не беда - зато несколько мешков драгоценных голубых перьев набрали, а остальные тушки, которые отыскать смогли, припрятали. Надо будет еще как-нибудь сюда наведаться - такое дефицитное добро всегда в цене. И, что не менее важное, на меня все стали смотреть уже не просто с уважением, а с подобострастием! Нет уж, господа, не дождетесь - я руководить этим бардаком не собираюсь. Тиналис за дело взялся, вот пусть до конца и доводит. А я буду только помогать по мере своих скромных сил, ведь в одной лодке плывем, если тонуть, то всем вместе.

    -  Парень, а если бы ты не знал, как птиц гармонии одолеть, что бы мы тогда делали? - спросил утром Тиналис.

    -  Придумали бы что-нибудь, - отмахнулся я. - Например, переждали. Птицы гармонии долго на одном месте не любят сидеть, это нам повезло на них наткнуться. Мой брат когда-то пытался их найти - в одном месте больше суток не проводят, сегодня здесь, а завтра где-нибудь в окрестностях Белокамня будут…

    -  А зачем они нужны? - удивился богатырь.

    -  Как - зачем? Отца свергнуть. У меня все братья, сколько себя помню, только планы по его свержению и готовили. Это у нас соревнование такое, кто кого - он нас или мы его.

    Тиналис только хмыкнул. Я его хорошо понимаю - необычная семейка, и сам много лет не мог додуматься, зачем отец нас рожал? Лишь пару лет назад озарило: да от скуки! Скучно ему, королю-некроманту, такому великому и могучему, скучно быть непобедимым, скучно, что все враги по щелям забились, пискнуть боятся. Вот и решил, чтоб жизнь серой не казалась, нарожать себе детей: и забава, и азарт, и гены такие, что на секунду зазеваешься - головы не отыщешь. Да, видать, на мне и дети наскучили, начал сокращать постепенно нашу популяцию, а может, что-нибудь еще задумал. Никогда не интересовался отцовскими планами - это опасно для жизни.

    Второй день спуска. Даже рассказать нечего. Ну Тронгвальд почти оклемался. Песни петь начал. Героические. Оду мне - вот уж спасибо, никогда не думал, что я способен «сразить армады злобных птиц одним лишь голосом своим». А вот за «его отважен верный конь, и скор, и весел, и умен, и скачет, как живой огонь» Тронгвальду благодарен - моя Малиновка вполне заслуживает свое скромное местечко в истории.

    Ах да, еще один раз Лютик свалился. Но это не его вина - дурной пони попался, ни с того ни с сего понес, решил проверить, умеют ли летать лошади. Не умеют. Доказательство, со свернутой шеей осталось. Хорошо, хоть склоны уже более пологие пошли, а гном цепкий - сумел притормозить, подняли, на сивого мерина посадили. Тот стерпел дополнительную нагрузку со спокойствием настоящего кастрата - примерно как мой брат Бенедикт стерпел поездку на постоянное место жительства в гарем султана.

    Последняя ночевка уже почти у самого подножия, и перед нами с подобающим болоту гостеприимством предстала долгожданная Ушухунская топь. Тамирский хребет, хоть в это и не верилось, позади, осталась сущая мелочь…

    -  Тиналис, - уточнил я, осмотревшись, - так ты говоришь, что несколько раз тут бывал?

    -  Летом, - утвердительно проговорил богатырь.