— Сделайте лабораторный анализ кожи на его руках, — сказал Малко. — Думаю, будет обнаружен очень сильный яд. Вероятно, ему обещали дать противоядие после его «сольного номера». Потому он так и спешил.

Через несколько минут движение на улице перекрыли. Вокруг кишела полиция... Генерал Диас задумчиво созерцал мертвеца, так неловко подвернувшего под себя руку, что она казалась сломанной. Малко протянул генералу листок бумаги, где написал номер «сеата»: М-6743 СХ.

— Но ведь не советские же его убили! — с сомнением проговорил генерал.

— Разумеется, нет, — согласился Малко. — Наняли кого-то. Однако можно не сомневаться в том, что приказ ликвидировать Кирсанова был отдан на площади Дзержинского в Москве. Никакой резидент не отважился бы на столь решительные и дерзкие действия, не получив письменного приказа от начальства.

Полицейский принес им две стреляные гильзы от пистолета П-38. Это тоже могло навести на след.

Подоспел запыхавшийся Джеймс Барри и кивнул генералу Диасу:

— Генерал, мы выполнили наши обязательства и ждем теперь того же от вас. Следует разрешить Кирсанову немедленно покинуть испанскую территорию. Его жизнь в опасности.

— Я немедленно доложу о вашем ходатайстве, — с отсутствующим видом откликнулся испанец.

Малко и Барри пешком вернулись к «Паласу».

— Где Кирсанов? — спросил Малко.

— В своем номере в «Рице», откуда он не выйдет до завтра. Я купил ему билет на самолет до Нью-Йорка, на час тридцать.

Малко пожелал в душе, чтобы не случилось какой-нибудь новой заминки, иначе отчаянные усилия КГБ могли увенчаться успехом.

Джеймс Барри отправился за «выездной визой» Кирсанова. Зазвонил телефон. Малко поднял трубку: Исабель!

— Ты откуда?

— Из Севильи! — проговорила она сонным голосом. — Еще не совсем проснулась.

С одной стороны, Малко испытал облегчение. Кирсанов улетал совершенно законно и был уверен, что испанка отправится вместе с ним. Малко размышлял, как сгладить острые углы. Он протянул трубку Кирсанову:

— Звонит Исабель, она опоздала на рейс.

Он вышел из номера к «гориллам», устроившимся в коридоре. Исабель знала, что нужно говорить. Когда он вернулся в номер, на Кирсанове лица не было.

— Надо отложить вылет до завтра. Без нее я не хочу лететь!

— Никаких отсрочек! — твердо объявил Малко. — Исабель прилетит немного позднее. В противном случае они обязательно разделаются с вами.

Он замолчал: дверь неожиданно распахнулась. По лицу вошедшего Джеймса Барри было видно, что он пришел с дурными известиями.

— Испанцы воспротивились выезду Кирсанова!

Малко ушам своим не верил.

— Но почему?

Американец сел, поддернув брюки на своих толстых ляжках.

— Во-первых, посол Советского Союза пошел с козырей. Он требует, чтобы ему предоставили возможность говорить с Кирсановым с глазу на глаз в здании посольства.

— Да, но почему испанцы уступили?

Джеймс Барри пожал плечами.

— С одной стороны, они дорожат дружественными отношениями с Советским Союзом, а с другой, ГИУО давит на правительство, чтобы получить доступ к Кирсанову.

— Так что будем делать?

— Ничего. Вернемся в нашу тихую пристань в Моралехе. Испанцы не собираются выдворять нас, они сами дали нам это понять. Пока дело затормозилось. Настал час дипломатов.

Олимпийское спокойствие Джеймса Барри встревожило Малко.