— Какой… дружок?

— Ладно, бросьте прикидываться! — сказала Аглая Бертольдовна, продолжая смеяться или, если быть более точным, хохотать и грохотать, с этакими пиратскими хриплыми нотками.

Девчонки стояли бледные-бледные, прислонясь к стене, и я понял, что пора прийти к ним а выручку, а то они, того и гляди, в обморок грохнутся.

— А почему… а почему вы решили, что сумку уволок наш друг? — спросил я.

— Очень просто, — ответила она, перестав смеяться и прищурившись. — Из сумки ничего не пропало. Если б ее стащили, чтобы меня обокрасть, то уж деньги и вот это дорогое лекарство — оно стоит восемьсот рублей упаковка, и на упаковке даже ценник остался — уж точно забрали бы. Выходит, сумку у меня выхватили не для того, чтобы обворовать, а из-за чего-то другого… из мальчишеского хулиганства, скажем. А скорее всего, на пари. «На слабо», точно? Поддели его: «Мол, слабо тебе сумку выхватить?» А он, по мальчишечьей дури, взял и выхватил, чтобы доказать, что он не размазня. Ну а поскольку вы ребята честные, то сами испугались того, что натворили, и решили сумку вернуть. И потом… — Она указала на мою футболку. — Если вы хотели сделать вид, что вы не вместе, то разве можно было одинаковые футболки надевать?

Я поглядел на свою футболку… И ахнул про себя, и проклял все на свете! Вот уж прокол так прокол! Узнали бы в нашей школе, как мы лопухнулись!

Я ж говорил, что Илюха был одет в одежду моего брата. Совсем недавно мама привезла мне и моему брату две одинаковые футболки из Италии. Она купила их в сувенирном магазинчике при Помпее, и на них было написано простенько, но со вкусом: «Я был в Помпее» (по-итальянски, конечно, но ведь слово «Помпея» на всех языках понятно). Мама решила, что это будет достаточно оригинально.

Вот Илюха и напялил вторую футболку, очень она ему понравилась. И, конечно, мы все должны были сообразить, что на мне и Илюхе одинаковые — и довольно редкие — футболки!.. Но как-то забыли об этом… И потом, кто мог ожидать, что эта Аглая Бертольдовна окажется такой наблюдательной? Ведь она видела Илюху ровно одну секунду, когда сама была в смятении, и к тому же на Илюхе была легкая куртка, поэтому футболка была видна только спереди, как и на мне… Я сделал глубокий вдох и сказал:

— Все почти так… Но не совсем.

— То есть? — Она продолжала щуриться, а уголки ее рта подрагивали. Казалось, она опять вот-вот захохочет. — Что не так?

— Он не «на слабо» свистнул вашу сумочку, — проговорил я. — Понимаете, мы увидели, что вы попали в сети к лохотронщикам, испугались, что они вас обдерут как липку, и стали обсуждать, как вам помочь. А Илюха… Он и придумал такое! Что если, похитить у вас сумку, а потом вернуть, то все ваши деньги останутся в целости. Он так к вам рванул — мы и остановить его не успели, честное слово!

— Ну и ну! — сказала она. — Ну и ну! А ведь правда!..

И она расхохоталась так оглушительно, что мне показалось, что у нас сейчас перепонки лопнут. Смех у нее был громовой, соответствующий ее размерам. Мы не знали, кто она по профессии, но я подумал, что приблизительно так должна смеяться атаманша пиратов или лесных разбойников.

— Представляю, как я выглядела со стороны! — Она мотала головой. — Когда я визг и крик подняла!.. А ведь и правда, я при своих осталась! Они мне еще и все мои ставки вернули… Вот наглецы…

Отсмеявшись, она на некоторое время застыла, тяжело дыша, держась одной рукой за стену.