«Дорогая Кора!

Это все выглядит странно и таинственно. Я ждала, самое большое, минут пять, когда мистер Хайнс подъехал на машине, поговорил со мной, сказал, что я подхожу для этой работы и спросил, хочу ли я иметь опекуншу. Еще бы не хотеть! Он привез меня сюда, чтобы забрать тетку Аделу и немного вещей.

Я не уверена, понравится ли мне все это, но рассчитываю на то, что тетка Адела поможет мне остаться живой и невредимой. Я хотела, чтобы мы с мистером Хайнсом подъехали к твоему углу и забрали тебя, и я смогла бы рассказать тебе, что произошло. Но он сказал, что нельзя. Похоже на то, что одним из условий этой работы является отсутствие контактов с кем‑либо из моих знаком на весь срок найма. Это будет продолжаться, наверное, месяц. Рассчитываю на тетку Аделу, а она рассчитывает на револьвер тридцать второго калибра, с которым не расстается уже несколько лет. Чтобы отпраздновать этот случай, она купила новую коробку с патронами. Мы хотим быть уверенными, что не будет ни одной осечки.

Не беспокойся за нас. Мы вернемся домой богатыми. Ты ведь знаешь тетку Аделу!

Обнимаю тебя, Ева.»

Мейсон отдал записку.

— Вы что‑нибудь в этом понимаете?

— В записке?

— Нет, в этой работе?

— Вы уверены, что тетка Адела сможет позаботиться о себе?

— И о себе, и о Еве. Совершенно уверена, — сказала Кора. — Во всяком случае, за Еву не стоит беспокоиться, она не даст себя обмануть. Что вы будете пить? Манхэттен или Мартини?

— Манхэттен, — ответил Мейсон.

— Я тоже, — сказала Делла Стрит.

Кора Фельтон открыла холодильник, достала бутылку с готовым коктейлем и налила три порции.

— Что ж, — сказал Мейсон, взяв рюмку, — пьем за преступление!

— Ну и тост! — возмутилась Кора.

2

В четверг утром, Герти появилась в дверях кабинета адвоката в тот момент, когда Мейсон и Делла просматривали почту.

— Прошу меня извинить, — сказала девушка, — но такого я не могла сказать вам по нашему телефону.

— Что случилось?

Обычно широкая улыбка Герти на этот раз казалась еще шире.

— Я сказала этой даме, что вы принимаете только лиц, которым заранее назначили прием, а она спросила, как можно заказать у вас визит. Когда я задумалась над ответом, она воскликнула: «Прошу пойти и сказать мистеру Мейсону, что сейчас десять часов и я прошу его назначить мне прием на пять минут одиннадцатого». Я подумала, что Делла захочет сама предварительно поговорить с ней.

Мейсон рассмеялся.

— Она выглядит решительной особой?

— Даже очень. Она похожа на человека, готового на все.

— По какому же делу она хочет меня видеть? Она что‑нибудь сообщила?

— Конечно. Она сразу же стала говорить, как только вошла. Она опекунша или названная тетка двух девушек и слышала, что они говорили о вас, или одна из них что‑то сказала о вас. Эта женщина заявила, что вы знаете все об ее деле, только что ее саму вы никогда не видели.

— Ты записала как ее зовут?

— Да, конечно, ее зовут Адела Винтерс.

Мейсон покачал головой:

— Мне это ничего не говорит.

— Минутку, шеф! — воскликнула Делла Стрит. — Адела Винтерс! Эта та опекунша. Помнишь брюнеток на перекрестках улицы Адамс?

— Теперь припоминаю, — ответил Мейсон. — Мужчина, ищущий брюнетку, велел им ждать, по одной, на каждом углу. Да, конечно, я должен поговорить с этой женщиной.

Герти исчезла, а через минуту Адела Винтерс, низкая женщина с хитрым и настороженным выражением лица, зашла в кабинет адвоката.