Он извлекает из холодильника бутылку пива, откупоривает, пьет из горлышка. Допив, отбивает дно бутылки о батарею (на худой случай тоже оружие). Осколки он загоняет ногой в угол, расчищая поле боя. Раиса сидит на диване, окаменев.

— Тебе бы только дорваться до мокрого! — шипит Пузановский на Тыкву. — Откуда ему про «шашлыка» знать?!

— Откуда про остальное? — возражает Печкин. — Ты, слушай, отнесись трезво. Если сгорим — и впрямь вышка!

— Леша… Но не здесь же… не у меня… — слабеет Пузановский перед властностью Печкина.

— А где? Потом вывезем.

Вор отходит от двери — слушал и основное из разговора шайки расслышал хорошо. Раиса занята другими мыслями.

— Какая подлость… — говорит она. — Использовать меня для своих целей!

— Ну уж тебе я не хотел ничего плохого. И деньги на машину отдал бы до копейки, клянусь!

— Да будь они прокляты, эти деньги! Будь они прокляты! — Раиса вскакивает вне себя и с размаху швыряет кейс в окно.

Царапов даже не шевельнулся, чтобы ее удержать.

— Думаешь, крепко меня наказала? Я уже наказан крепче некуда.

Раиса, не вслушиваясь, срывается к двери, начинает барабанить:

— Откройте!.. Негодяи!.. Немедленно откройте!.. Вы за это ответите!..

Под дверью слышится хихиканье Тыквы.

— Люблю, когда кошечка такая нетерпеливая! Чуток еще обожди.

Раиса падает на диван и рыдает.

— Ну не плачь… тише… Не доставляй этим гадам удовольствие… Давай поговорим по-человечески. Почему ты босиком?

— С тобой? О чем мне с тобой говорить?!.. Я думала: встретила настоящего человека! А ты… Ты же меня обокрал хуже, чем они!

— Дорого бы я дал, чтобы мы с тобой не встретились… Я должен быть один. Не застревать, ни за что не цепляться. Мне привязываться нельзя! Ни к чему, ни к кому!..

— Зачем вы мне сказали, кто вы такой? — спрашивает Раиса после молчания.

— Не знаю… Наверно, приходит момент, когда хочется сказать правду…

В смежной комнате Печкин разливает водку, Пузановский бессильно расплылся в кресле, а Тыква мечтательно играет ножом, поставя его острым концом на палец и ловко удерживая в вертикальном положении.

— Немножко выпьем за благополучное окончание! — Печкин вручает стопки Пузановскому и Тыкве:

— Пусти меня вперед! — просит его Тыква. — Раз, раз — и иди руки мой! — делает он выпады ножом.

— Зачем в комнате сырость?! Врубим музыку погромче, и ты, Пузо, ее вот так — оп! — показывает, как следует придушить Раису. — И в ванну. А мы отключим его.

— Он здоровый! Он мне чуть руку не перешиб! — хнычет Пузановский.

— Поимеем в виду.

— Леша, я не могу! Ну почему я, Леша?.. Это вообще Борис виноват! С него все пошло! Вот приедет и пускай он, пускай он! Это ж он нас подвел! А я не умею!..

— Учиться надо, — мерзко ухмыляется Печкин, но, видя, что Пузановский ненадежен, решает: — А, ладно, пять минут не расчет, ждем механика. Ему полезно.

16

Все же есть передача мыслей на расстояние: Татьяна в мучительной тревоге.