— Кого переехал трамвай, можно не вспоминать.

— Да? — Прахова живо поднялась следом и оказалась против Токарева по другую сторону рояля. — Ах, право, так у нас ничего не получится, это мне затруднительно. Перебирать всех посетителей Бориса — никакого здоровья не хватит. Сделайте одолжение, объясните, кто персонально вас интересует, а я расскажу все, что смогу.

— Но, Антонина Валериановна, я и пришел за тем, чтобы вы рассказали все, что сможете, — Токареву никак не удавалось захватить инициативу.

— Позвольте, я не совсем понимаю. Вы арестовали Бориса за спекуляцию?

— Да.

— И вы обратились ко мне за помощью, чтобы обнаружить его сообщников? Тех, кто продолжает действовать?

— M-м… Нам хотелось бы лучше узнать его окружение.

«Все-то ты понимаешь, лукавая старуха, но битый час водишь меня за нос».

— Ай-я-яй, молодой человек!.. — укоризненно пропела Прахова. — Простите, ваше имя-отчество?

— Михаил Константинович.

— Так вот, дорогой Михаил Константинович, не хитрите вы со мной. Мне прискорбно за Бориса, что все так случилось, он был хороший мальчик и даже чувствительный, однажды, помню, я подарила ему канарейку на именины, она скоро погибла от какой-то инфекции, и он неделю ходил как пришибленный. Из-за птички! Он вообще питал слабость к разной живности, но от нее такая грязь, вы понимаете, нельзя было разрешать… Да, так о чем мы говорили? Ах, да, пусть эти люди, которые его погубили, получат свое! Я никогда не занималась доносами, но вам готова помочь от души! — в голосе Праховой взыграл пафос.

— Рад слышать, — устало произнес Токарев.

Старуха оперлась на рояль, придвигаясь к нему:

— Но если вы не хотите быть откровенным, то почему я должна доверять вам чужие тайны?

— Вы меня неправильно поняли…

— Нет-нет, я вас поняла, вы зачем-то сбиваете меня с толку. Покажите мне фотографии или опишите, кто именно вам нужен. Если я видела, то я тотчас вспомню, у меня отличная память.

«Что я принесу Знаменскому? Чем помогу Зиночке с Сережей? Я ни на что не годен, мне не справиться с этой горой в бархатном халате…»

Жжение под сердцем усилилось. Миша Токарев в изнеможении сдался и отбарабанил оба словесных портрета.

Прахова выслушала с глубочайшим вниманием, ловя каждое слово. Помолчала и поклялась торжественно:

— Нет! Определенно нет! Такие люди к Борису не приходили. Мне очень жаль…

Токареву оставалась последняя надежда:

— Антонина Валериановна, у второго вашего соседа были общие знакомые с Миркиным?

— О, нет! Это диаметральные люди.

— Когда его лучше застать?

— Серж сегодня утром уехал. Он, бедняга, в вечных скитаниях.

«Тьфу ты! И здесь непруха!»

— А кто он по профессии?

— Геолог. И по таким все далям странствует. То на Лене, то на Алдане… Ужасно!

— Ужасно… — машинально повторил Токарев. — Извините, замучил вас расспросами.

— Ах, что вы, мы так чудесно побеседовали! Я получила искреннее удовольствие! — рассыпалась хозяйка, провожая его в переднюю, и тут придержала за локоть: — Послушайте, Михаил Константинович, не устроить ли в нашей квартире засаду? Вдруг вы кого-нибудь схватите, так было бы интересно!

— Абсолютно ни к чему! — Токарев заспешил на воздух и попрощался уже с лестницы, кое-как.

17

Этажом ниже он начал тихонько рычать.