— Что ж, — вздохнул он, — полагаюсь на ваш опыт! Но у меня его нет, и я брожу в потемках.

— А ну‑ка, садитесь, лейтенант, — велел Градов, продолжая шагать по кабинету. — В следствии всякое доказательство рождается из факта, наблюдения, опыта. Это закон логики. Безусловно, со временем вы будете обладать профессиональным опытом. Но мой долг предупредить вас: факты бывают коварны. Иногда внутреннее убеждение протестует против, казалось бы, очевидного факта. В таком случае надо еще и еще раз проверять и проверять. Как в науке, где не всегда «голый» общеизвестный факт приводит к истине. В самом деле, лейтенант, в следствии мы должны установить причину преступления, правильно объяснить действия, скажем, подозреваемой Иркутовой, свидетельницы Былинской, пострадавшей женщины. Но объяснить, не только придерживаясь той или иной статьи Уголовного кодекса, а смотря на все глазами исследователя и человека, долг которого — оберегать советское общество. Понятно?

— Понятно, товарищ майор. Но ведь улики против Иркутовой очень убедительны!

— Конечно, косвенные улики против Иркутовой серьезные. Если принять во внимание ее характер, прежний наезд на человека, отсутствие всякого алиби, то улики,

честно говоря, прямо неотвратимые! На вашем месте я тоже был бы в недоумении. — Майор заложил руки за спину. — Помню, когда я начал работать в Уголовном розыске, то все пытался действовать по формуле, которую приписывают Цицерону: кто, что, когда, где, зачем, с помощью кого, каким образом.

— Погодите, товарищ майор, — попросил Мозарин и, вынув блокнот, стал быстро записывать формулу.

— Тогда уж добавьте к первому вопросу этой семичленной формулы еще один, который необходимо задавать себе во время расследования преступления: qui  pro  dest  ? — кому выгодно или полезно? Кстати, запомните, что в двести седьмой статье нашего Уголовно‑процессуального кодекса говорится, что обвинительное заключение можно писать, приблизительно придерживаясь ответов на эти вопросы и вдобавок еще указывая статью Уголовного кодекса, по которой привлекается обвиняемый.

— Спасибо, товарищ майор! Я записал.

— И вот, действуя только по этой формуле, я стал попадать впросак… Что за черт! Все как будто правильно, а толку не получается. Тогда мой учитель — полковник Аниканов — и сказал мне то, что я вам минуту назад говорил: эта формула годится только для установления фактов, а для правильной оценки их нужно коммунистическое мировоззрение и внутреннее убеждение. А я не убежден в виновности Иркутовой. Нет, не убежден!

— Но вы же сами заявили, что улики против нее почти неотвратимы?

— Да, лейтенант. А вы думали над тем, что такое улики?

— Думал, применительно к розыску машин.

— А тут встает вопрос об уликах против человека. Я, пожалуй, прочту вам, что по этому поводу писал замечательный русский дореволюционный судебный деятель Анатолий Федорович Кони. — Градов подошел к книжному шкафу, взял второй том книги Кони «На жизненном пути». — Ну вот, — сказал он, перелистав страницы и найдя нужное место, — слушайте! «Улики — это обстоятельства, которые лишь в известной совокупности, связанные между собой цепью умозаключений и логикой фактов, могут составить доказательство. Эго отдельные кусочки, разноцветные камешки, не имеющие ни ценности, ни значения, и только в руках опытного, добросовестного мастера, связанные крепким цементом мышления, образуют более или менее цельную картину. Таким образом, для пользования косвенными уликами необходимо употреблять более сложный метод, необходимо в каждом отдельном случае устанавливать надлежащие между ними соотношения».